Понятие о современном русском литературном языке. Литературный язык, диалекты и просторечие.

Литературный язык – общенародный язык письменности, язык официальных и деловых документов, школьного обучения, письменного общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме (письменной и иногда устной), воспринимаемый носителями данного языка как образцовый. Литературный язык – это язык литературы в широком понимании. Русский литературный язык функционирует как в устной форме, так и в письменной форме речи.

Признаки литературного языка:

1) наличие письменности;

2) нормированность – достаточно устойчивый способ выражения, который выражает исторически сложившиеся закономерности развития русского литературного языка. Нормированность основана на языковой системе и закреплена в лучших образцах литературных произведений. Данный способ выражения предпочитает образованная часть общества;

3) кодифицированность, т. е. закрепленность в научной литературе; это выражается в наличии грамматических словарей и других книг, содержащих правила использования языка;

4) стилистическое многообразие, т. е. многообразие функциональных стилей литературного языка;

5) относительная устойчивость;

6) распространенность;

7) общеупотребительность;

8) общеобязательность;

9) соответствие употреблению, обычаям и возможностям языковой системы.

Охрана литературного языка и его норм является одной из основных задач культуры речи. Литературный язык объединяет народ в языковом плане. Ведущая роль в создании литературного языка принадлежит наиболее передовой части общества.

Каждый из языков, если он достаточно развит, имеет две основные функциональные разновидности: литературный язык и живую разговорную речь . Живой разговорной речью каждый человек овладевает с раннего детства. Освоение литературного языка происходит на всем протяжении развития человека вплоть до старости.

Литературный язык должен быть общепонятным, т. е. доступным к восприятию всеми членами общества. Литературный язык должен быть развит до такой степени, чтобы иметь возможность обслуживать основные сферы деятельности людей. В речи важно соблюдать грамматические, лексические, орфоэпические и акцентологические нормы языка. Исходя из этого, важной задачей лингвистов является рассмотрение всего нового в литературном языке с точки зрения соответствия общим закономерностям развития языка и оптимальным условиям его функционирования.

Современный русский литературный язык многофункционален, т. е. он выполняет функции бытового языка грамотных людей, языка науки, публицистики, государственного управления, языка культуры, литературы, образования, средств массовой информации и т. д.

Однако в определенных ситуациях функции литературного языка могут быть ограничены (например, он может функционировать в основном в письменной речи, а в устной используются территориальные диалекты).

Литературный язык используется в различных сферах общественной и индивидуальной деятельности человека. Литературный язык отличается от языка художественной литературы, но при этом как бы образуется от него. Главный признак языка художественной литературы состоит в том, что он выполняет большую эстетическую функцию.

Язык художественной литературы представляет собой особую систему языка, формирующуюся на основе этнического языка и являющуюся его функциональной разновидностью.

Одно из самых основных свойств языка художественной литературы – это сохранение текста и обеспечение связи между поколениями. Он используется исключительно в художественных произведениях.

Для художественной речи характерно использование всех языковых средств. К языковым средствам относятся не только слова, выражения литературного языка, но и элементы просторечия, жаргонов, территориальных диалектов.

Язык художественной литературы тесно связан с системой образов художественных произведений, в нем широко используются эпитеты, метафоры, олицетворения (оживления неживых предметов) и т. д. Многие средства литературного языка приобретают особую функцию: антонимы, синонимы используются для более красочного описания героев, их характеров, привычек, повадок и т. д.

К языку художественной литературы неприменимо обычное понятие языковой нормы. В языке художественной литературы правильным является все, что служит точному выражению мысли автора. В этом состоит главное отличие языка художественной литературы от литературного языка.

В языке художественной литературы могут быть литературная и нелитературная речь, правильные и неправильные слова, словосочетания и предложения и т. д.

Диалекты выполняют отличные от литературного языка функции. Они обладают разными масштабами действия. Территориальные диалекты называют также местными говорами, так как каждый диалект ограничивается местом распространения, т. е. на определенной территории страны используются присущие только данной территории языковые формы. Это обусловлено тем, что язык на определенном территориальном пространстве расслаивается.

Особенностью территориального диалекта является то, что он используется только в быту, т. е. при общении между людьми в сферах, не связанных с деловым, официальным публичным общением.

И, кроме функции бытового общения, территориальные диалекты не имеют никаких других функций в отличие от литературного языка, у которого имеется множество различных функций, одной из которых является общение в быту.

Любой территориальный диалект обладает своими особыми, характерными чертами или, другими словами, имеет свои нормы. Эти характерные черты выражаются звуковым строем, грамматикой, лексикой, словообразованием и т. д. Однако эти нормы не могут быть обязательными для всех.

Это еще одна особенность территориального диалекта, так как нормы литературного языка носят общеобязательный характер для всех лиц, пользующихся языком. Поэтому нормы территориального диалекта могут быть названы нормами только условно.

Территориальными диалектами называются определенные слова, словосочетания, определяющие название каких-либо предметов, действий, явлений и т. п. Случается, что одно и то же слово в разных территориальных диалектах имеет разное значение или слова, словосочетания, имеющиеся в определенном территориальным диалекте, совпадают по звучанию или даже написанию со словом, словосочетанием литературного языка, однако значение в территориальном диалекте имеют абсолютно другое.

Можно выявить три основные особенности отличающие диалекты от литературного языка:

1) ограниченное использование территориального диалекта на определенной территории;

2) выполнение территориальным диалектом только одной функции – общения в быту;

3) отсутствие общеобязательности для всех пользователей языка.

Просторечием называется использование определенных слов и словосочетаний тем или иным народом, оно считается общенациональным явлением. Просторечие используется лицами, которые не владеют или владеют в меньшей степени нормами литературного языка. Просторечие не обладает такой особенностью, как территориальная ограниченность. Просторечие не имеет строго определенных норм, т. е. в просторечии могут использоваться самые различные формы слов и словосочетаний.

2. Культура речи: предмет и задачи курса. Смежные дисциплины. Основные компоненты культуры речи.

Культура речи - это такой набор и такая организация языковых средств, которые в

определенной ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и

этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении

поставленных коммуникативных задач.

Попытаемся доказать необходимость каждого из составляющих этого

определения. Всего их пять , в том числе три компонента культуры речи :

1)нормативный;

2) коммуникативный;

3) этический; а также:

4) выбор и организация языковых средств как необходимое условие достижения

нормативности, этичности и хороших коммуникативных свойств речи;

5) эффективность общения как конечная цель культуры речи. Начнем с последних

составляющих.

Культура речи начинается там, где язык предоставляет возможность выбора и

разной организации своих средств для наилучшего достижения поставленных

целей общения. Выбор и организация языковых средств осуществляются на

разных уровнях языковой системы для всех компонентов культуры речи. Вопрос

о норме возникает тогда, когда есть два и более претендента на нее:

нормативное километр или ненормативное килуметр, нормативное договор или

менее нормативное дуговор и т.п.

Этический компонент, с одной стороны, регулирует в разных ситуациях

общения выбор между, например, такими ритуальными способами выражения

прощания, как До свидания, Всего хорошего, Ну, привет итп., и, с другой

стороны, запрещает бранные слова для выражения, например, эмоций. Для

достижения коммуникативного совершенства текста одинаково важны и выбор, и

организация языковых средств как в рамках предложения, так и в рамках

текста. Выражающие одну мысль предложения-высказывания типа Начнутся дожди

Пойдут грибки и При условии повышенной влажности можно ожидать активного

роста грибов реализуются в текстах разной функциональной разновидности.

Вполне понятно, что системные фонетические, лексические и грамматические

описания литературного языка вообще и современного русского литературного

языка в частности также фиксируют литературную норму, но в отличие от

исследований по культуре речи в них фиксируются и те нормы, - а их большое

множество, - которые не связаны с выбором. Из этого не следует, что

описания языковой системы не дают сведений о вариантах, стоящих на границе

или за границей литературного языка. Необходимо ясно представлять, что

культура речи как научная дисциплина невозможна без опоры на нормативные

словари и грамматики. Но, с другой стороны, из этого не следует и то, что

культура речи - это не самостоятельная дисциплина, а "выжимка" из системных

нормативных описаний языка. Во-первых, именно культура речи ведает

кодификацией нормы, и поэтому связь нормативных системных описаний языка и

культуры речи в ее нормативном компоненте двусторонняя. А во-вторых, и это

главное, ни одно системное описание языка не ставит своей целью определить

способы достижения максимальной эффективности общения.

Эффективность общения - это тот "конечный продукт", создание которого

должна облегчить теория культуры речи при ее практическом применении. Под

эффективностью общения мы понимаем оптимальный способ достижения

поставленных коммуникативных целей. Коммуникативные цели общения теснейшим

образом связаны с основными функциями языка. Хорошо известна система

функций языка, разработанная P.O. Якобсоном. Выделяются референтная,

эмотивная, магическая, фактическая, металингвистическая (оценка языковых

средств), поэтическая функции. Уже этот простой перечень функций

показывает, что цель общения - явление сложное и многоаспектное.

Особо должна быть выделена эстетическая функция языка, реализуемая в

языке художественной литературы. Язык художественной литературы

нецелесообразно делать объектом культуры речи, поскольку это область

искусства со своими специфическими законами, которые резко отличаются от

законов реализации других функций языка и которые поэтому изучает особая

лингвистическая дисциплина. Разные цели общения можно рассматривать как

некоторую конкретизацию функций языка. Такая конкретизация для понимания

культуры владения языком является необходимой, поскольку для достижения

разных целей языковые средства и их реализация могут быть весьма различны.

Так, цель установления контакта между говорящими предполагает, прежде

всего, сам факт общения, и для ее достижения не очень важно, например,

такое необходимое для научного текста качество, как непротиворечивость

формулировок.

За эффективность общения отвечает в первую очередь коммуникативный

компонент культуры речи, но это не означает, что нормативный и этический

компоненты незначимы для эффективности общения. Нарушение нормативности

может привести просто к непониманию, если, например, вместо нормативного

общеизвестного употребляется какое-нибудь малоизвестное диалектное или

жаргонное слово, но чаще в этом случае эффективность снижается по иной,

скорее прагматико-психологической, чем собственно лингвистической, причине:

ненормативное употребление выдает недостаточную образованность говорящего и

побуждает слушающего соответственным образом относиться к сказанному.

серьезно пострадал именно от того, что эти депутаты обнаружили слабое

владение нормами современного русского литературного языка. Аналогичным

образом сказывается на эффективности коммуникации и нарушение этических

норм общения: неэтичное обращение к собеседнику, употребление так

называемой нецензурной лексики и пр. может вообще прервать общение по

причине, которая в быту формулируется так: "С этим хамом я вообще не хочу

говорить".

Было бы неверным думать, что развиваемые здесь основы теории культуры

речи создаются на пустом месте. Все три названных компонента культуры речи

так или иначе исследовались, но эти исследования, как уже отмечалось,

осуществлялись порознь и для разных целей. Этический компонент культуры

речи исследовался в другой области лингвистики - в описании языка для целей

его преподавания как неродного. И это понятно, поскольку этика общения,

этические запреты в разных языках различны и не могут автоматически

переноситься с одного языка на другой. В русском языке, например, намного

шире, чем и западноевропейских языках, распространено обращение на "вы".

Что же касается коммуникативного аспекта культуры речи, то вообще русские

традиционные представления на этот счет находились вне лингвистики. Этот

аспект общения, как говорилось, рассматривался и в риторике. Хорошо

известно, что риторика - одно из завоеваний античной цивилизации. Античные

риторики определялись обычно как вид искусства со строго определенной целью

Искусства убеждать. Главными частями античных риторик были: нахождение

предмета, расположение материала, его словесное выражение.

Если оставаться на восходящем к античной культуре понимании риторики как

ораторского искусства убеждать или более позднего понимания риторики как

искусства не только устной, но и письменной речи с разной целевой

направленностью, то для теории культуры речи, ориентированной на среднего

носителя языка, такие риторики не могут автоматически войти в качестве

необходимого компонента в культуру речи как научную дисциплину. Было бы

нереальным ставить целью научить всех искусству слова, такое искусство -

удел немногих. Но, с другой стороны, нет сомнения в том, что достижения

риторических исследований для культуры речи полезны. В частности, хорошая

теория культуры речи должна не только давать основу для стандартных

реализуемые, пути к овладению языком как искусством. Следует, впрочем,

отметить и другое: нередко в последнее время риторику понимают как нечто

такое, чем в принципе могут владеть все, и тогда в терминологическом плане

понятия "риторический" или "коммуникативный компонент культуры речи" мало

чем отличаются друг от друга. Мы предпочитаем термин "коммуникативный

компонент культуры речи" только потому, что не хотим "компрометировать"

античное понимание риторики как искусства.

Задача создания культуры речи как особой лингвистической дисциплины

требует объединить все три компонента культуры речи в единой, цельной

теоретической концепции. Один из мотивов такого объединения уже назван: все

три компонента работают на достижение одной цели - эффективности общения.

Есть и другой мотив. О каком бы компоненте культуры речи ни говорилось,

всегда имеется в виду норма, т.е. выбор и узаконение одного или более

вариантов в качестве нормативного. Поэтому, несомненно, правильным было бы

называть компоненты культуры речи не просто этическим и коммуникативным, а

компонентами этической и коммуникативной нормы. И если мы этого не делаем,

то только потому, что тогда нелепо бы звучало название "нормативная норма".

Исходя из сказанного, культуру речи можно определить как дисциплину,

изучающую литературную норму и кодифицирующую эту норму, что по отношению к

нормативному компоненту практически всегда и делалось. Именно нормативность

заставляет относиться к культуре речи как к единой дисциплине, а не

простому конгломерату разных дисциплин.

Как представляется, одним из наиболее слабых мест исследований по

культуре речи является отсутствие специальной методики таких исследований,

что, кстати сказать, мешает многим культуру речи считать научной

дисциплиной. Пожалуй, можно назвать единственное исследование по культуре

речи, в котором на основе строгих статистических методов определена

частотность вариантов разных уровней языковой системы. В других случаях

один из вариантов кодифицируется как единственный или предпочтительный либо

на основе и искового чутья исследователя, либо на основе мнения

Таким образом, если культура речи хочет существовать как особая

лингвистическая дисциплина, необходима единая полная непротиворечивая

теория этой дисциплины со своей достаточно строгой методикой. Рассмотрим

несколько подробнее в плане создания такой теории компоненты культуры речи.

Понятие нормы. Вариантность нормы. Типы норм. Динамический характер нормы. Причины, влияющие на изменение норм.

Норма - это существующие в данное время в данном языковом коллективе и обязательные для всех членов коллектива языковые единицы и закономерности их употребления, причем эти обязательные единицы могут быть единственно возможными, либо выступать в виде сосуществующих в пределах литературного языка вариантов.
Изменению норм предшествует появление их вариантов, которые реально существуют в языке на определенном этапе развития и активно используются его носителями. Варианты норм отражаются в словарях современного русского языка.
Три степени нормативности:
1) Строгая, жесткая, не допускает вариантов
2) Нейтральна, допускает равнозначные варианты
3) Более подвижна, допускает формы разговорного и устаревшего языка
Варианты(дуплеты)- разновидности одной и той языковой единицы, обладающие одинаковым значением обнаруживаемые на разных языковых уровнях. Могут быть равноправными, т.е. взаимозаменяемыми во всех ситуациях независимо от стиля речи, и неравноправными - семантическими и нормативно - хронологическими.
Динамичность и историческая изменчивость нормы.
Норма- это одно из условий стабильности, единства и самобытности нац. языка. Неправильно думать, что норма неподвижна, она развивается и изменяется во времени, причем степень подвижности нормы неодинакова на разных языковых уровнях.
Норма- явление развивающиеся, не всегда предсказуемое.
В древнерусском языке было 3 числа (стол, 2 стола, столы). С 18 века форма двойственного числа разрушается, но она сохранилась:
1)Им. П. мн. Ч. Сущ-е, обозначающие парные предметы (рога, рукава, глаза, берега и тд)
2) Р.п. ед. ч. + числительные (2,3,4) окончание -а вытесняет -ы: поезд-поезда(в 19 веке-поезды; трактор- 1940 тракторы-1963 а=ы)
Источниками изменения норм литературного языка являются:
Живая разговорная речь
Местные говоры
Просторечия
Профессиональные жаргоны
Другие языки

Основные причины речевых ошибок:
1. Непонимание значения слова
2. Лексическая сочетаемость
3. Употребление синонимов
4. Употребление омонимов
5. Употребление многозначных слов
6. Многословие
7. Лексическая неполнота высказывания
8. Новые слова
9. Устаревшие слова
10. Слова иноязычного происхождения
11. Диалектизмы
12. Разговорные и просторечные слова
13. Профессиональные жаргонизмы
14. Фразеологизмы

4.Орфоэпические и акцентологические нормы современного русского языка.

Нормы ударения, или акцентологические нормы нарушаются особенно часто. Это объясняется, во-первых, тем, что изменчивость норм приводит к неизбежному (хотя и временному) сосуществованию старого и нового вариантов, а это порождает колебания в выборе одного из них, во-вторых, трудностью усвоения ударения, которое в русском языке является разноместным и подвижным: паспорт, арест, протокол и др. При образовании грамматических форм слова оно часто переходит с одного слога на другой: река - реки, голова - головы и т.п.

1. Усиление грамматической функции ударения

При этом само направление в историческом перемещении акцентов может быть даже противоположным: на начальный слог (обух - обух, лемех - лемех) - на конечный слог (губа -губа, лыжня - лыжня). Однако и в том, и в другом случае изменение ударения было полезным, оправданным. В результате его возникло более четкое противопоставление грамматических форм. Ср.: родительный единственного числа губы, лемеха - именительный множественного губы, лемеха.

2. Важной особенностью развития ударения служит закрепление устаревающих или входящих вариантов за устойчивыми сочетаниями или фразеологическими оборотами. Обычно говорят: ударить по лбу, но провести по лбу; брать грех на душу, но на душу населения. Зависимость ударения от конструктивно обусловленных смысловых различий отчетливо проявляется при употреблении кратких форм некоторых прилагательных: подвиги его велики, но ботинки (кому?) ему велики; эти люди не худощавы, а полны, но они полны (чего?) новых замыслов.

3. Известно, что у некоторых слов выбор ударения зависит от лексического значения (ледник - "погреб со льдом", ледник - "скопление льда в горах"; бронировать - "покрывать броней", бронировать - "закреплять что-либо" и т.п.).

В результате сопоставительных наблюдений обнаружено исторически разнонаправленное движение ударения:

регрессивное - перемещение с последнего слога на начало или ближе к началу слова, прогрессивное - перемещение ударения с первого слога на конец или ближе к концу слова.

Исследования свидетельствуют о том, что регрессивное акцентологическое развитие преобладает сейчас в следующих группах акцентных вариантов: а) у двух-, трехсложных имен мужского рода: бондарь > бондарь, отсвет > отсвет и т.п.; б) у трех-, четырех-, пятисложных глагольных форм в прошедшем времени: постлала > постлала, разорвала > разорва­ла, родился > родился, перепродана > перепродана и т.п.; в) у форм настоящего-будущего времени глаголов: включит > включит, видоизменит > видоизменит и т.п.

Прогрессивное акцентологическое развитие преобладает в следующих группах акцентных вариантов:

а) у производных трех-, четырехсложных прилагательных: тигровый > тигровый, прадедовский > прадедовский, заводский > заводской и т.п.;

б) у дву-, трехсложных форм инфинитива: удить > удить, приструнить > приструнить, ржаветь > ржаветь и т.п.;

в) у некоторых двусложных приставочных глаголов в формах прошедшего времени: отпил > отпил, налил > налил и т.п.;

г) в падежных формах одно-, двусложных существительных и кратких формах прилагательных во множественном числе: стебля > стебля, груздя > груздя, холма > хол­ма, близки > близки, верны > верны и т.п.

Естественно, что для установления нормы ударения недостаточно знать только направление акцентологических перемещений. Тенденции в движении ударения - это необходимый, но лишь приблизительный ориентир. Понятие же нормы словесного ударения индивидуально и слагается из суммы признаков, важное место среди которых принадлежит сфере употребления конкретного слова, общественной оценке и осмыслению данного ударения на фоне историко-литературной традиции.

Произношение гласных звуков

Основной особенностью русского литературного произношения в области гласных является их разное звучание в ударном и безударном слогах при одинаковом написании. В безударных слогах гласные подвергаются редукции. Существуют два типа редукции – количественная (когда уменьшается долгота и сила звука) и качественная (когда в безударном положении изменяется сам звук). Меньшей редукции подвергаются гласные в 1-м предударном слоге, большей – во всех остальных слогах. Гласные [а], [о], [э] подвергаются в безударных слогах как количественной, так и качественной редукции; гласные [и], [ы], [у] не меняют в безударных слогах своего качества, но частично теряют длительность.

1. Гласные в 1-м предударном слоге:

а)после твердых согласных на месте о и а произносится ослабленный звук [а]: в [а] да́, н[а] га́, М[а]сква́, с[а]ды́, з[а]бо́р; после твердых шипящих ж и ш на месте а и о также произносится ослабленный звук [а]: ж[а]ра́, ж[а]нглёр, ш[а]ги́, ш[а]фёр.

Примечание 1. После твердых шипящих ж, ш и после ц перед мягкими согласными произносится звук типа [ы] с призвуком [э], обозначаемый условно [ыэ]: ж[ыэ]ле́ть, к сож[ыэ]ле́нию, ж[ыэ]ке́т, в формах множественного числа слова лошадь: лош[ыэ]де́й, лош[ыэ]дя́м и т.д.. в формах косвенных падежей числительных на -дцать: двадц[ыэ]ти́, тридц[ыэ]ти́ и т.д.; в редких случаях звук [ыэ] произносится на месте а в положении перед твердыми согласными: рж[ыэ]но́й. ж[ыэ]сми́н.

Примечание 2. Безударное [о] произносится в союзах но и что, а также допускается в некоторых иноязычных словах, например: б[о]а́, б[о]мо́нд. рок[о]ко́. Ж[о]ре́c.

Примечание 3. Сохранение о в безударных слогах является чертой областного произношения, поэтому произношение М[о]сква́, п[о]ку́пка, п[о]е́дем, в[о]зи́тъ. в[о]кза́л не соответствует норме;

б) после твердых шипящих ж, ш и ц на месте е произносится редуцированный звук типа [ы] с призвуком [э], обозначаемый условно [ыэ]: ж[ыэ]на́, ш[ыэ]пта́ть, ц[ыэ]лу́й;

в) после мягких согласных на месте букв я и е, а также после мягких шипящих ч и щ на месте а произносится ослабленный звук [и] с призвуком [э], обозначаемый условно [иэ]: м[иэ]сно́й, Р[иэ]за́нь, м[иэ]сти́, ч[иэ]сы́, щ[иэ]ди́ть, а также в формах множественного числа слова площадь: площ[иэ]де́й, площ[иэ]дя́м и т.д.;

г) на месте я и е в начале слова произносится звук [и] с призвуком [э], обозначаемый [иэ] в сочетании с предшествующим [й]: [йиэ]зда́, [йиэ]нта́рь, [йиэ]йцо́.

Примечание. Сохранение [а] в безударном слоге после мягких согласных является чертой областного произношения, поэтому произношение [в’а]за́ть, би́на, ч[а]сы́, [йа]йцо́, [йа]ви́ться не соответствует норме.

2. Гласные в других безударных слогах:

а) в абсолютном начале слова на месте букв а и о всегда произносится ослабленный звук [a]: [а]рбу́з: [а]кно́, [а]втомоби́ль, [а]тклоне́ние;

б) после твердых согласных в безударных слогах, кроме 1-го предударного, на месте а и о произносится редуцированный звук, средний по звучанию между [а] и [ы], краткий по длительности, обозначаемый условно [ъ]: г[ъ]лова́, к[ъ]ранда́ш, я́бл[ъ]к[ъ];

в) после мягких согласных в безударных слогах, кроме 1-го предударного, на месте а/я и е произносится редуцированный, средний по звучанию между [и] и [э], краткий по длительности, обозначаемый условно [ь]: [п’ь]тачо́к, [л’ь]сору́б, вы́[н’ь]су, ч[ь]лове́к.

3. Гласный и в начале корня после приставки или предлога, оканчивающихся на твердые согласные, произносится как [ы]: из института – и[зы]нститута, с Игорем – [сы]горем; сохранение в этой позиции [и] и смягчение согласного перед ним является областной чертой произношения и не соответствует норме.

4. Ударные гласные звуки на месте е и ё. В произношении ряда слов возникают трудности из-за неразличения в печатном тексте букв е и ё, т.к. для их обозначения употребляется только буква е (кроме учебной литературы для младших школьников и иностранных учащихся). Такое положение приводит к искажению не только графического, но и фонетического облика слова, служит причиной частых произносительных ошибок. Поэтому рекомендуется запомнить два ряда слов:

А) с буквой е, на месте которой звучит [э]: афера, бесхребетный, блеф, бытие, гололедица, головешка, гренадер, дебелый, житие, иноплеменный, крестный ход (но крёстный отец), леска, небытие, недоуменный, неоцененный, опека, оседлый (оседлость), преемник, правопреемник, слежка, современный, ярем, ячменный и др.;

б) с буквой ё, на месте которой, звучит [о]: безнадёжный, вёдер, гравёр, жёлчь (допустимо желчь), жёлчный (допустимо желчный), издёвка, коммивояжёр, ксёндз (но ксендза), манёвры, наёмник, осуждённый, внесённый, переведённый, приведённый, осётр, побасёнка, полёгший, привёзший, принёсший, скабрёзный, скрупулёзный, ремённый, смётка, тёша, шёрстка (грубошёрстный), щёлка и др.

В некоторых парах слов различное значение сопровождается разным звучанием ударного гласного [о] или [э]: истекший (срок) – истёкший (кровью), оглашенный (кричит как оглашенный) – оглашённый (указ), совершенное (пение) – совершённое (открытие).

Согласные перед «е»

В иноязычных нерусифицировавшихся словах согласные перед е не смягчаются, как в исконно русских. Это относится прежде всего к зубным согласным (кроме л) - т, д, с, з, н, р.

Твердый [т] произносится в таких словах

атеизм, ателье, стенд, эстетика

Сохраняется твердый [т] и в иноязычной приставке интер-:

ин[тэ]рвью

а также в ряде географических названий и других собственных именах:

Амс[тэ]рдам, Дан[тэ]

Звук [д] не смягчается в словах кодекс, модель, модерн и др., а также в таких географических названиях и фамилиях, как

Дели, Родезия Декарт, Мендельсон

Звуки [з] и [с] произносятся твердо лишь в немногих словах:

[сэ]нтенция, мор[зэ]

Также твердые [з] и [с] встречаются в именах и фамилиях, таких, как

Жозеф, Сенека

Звук [н] так же остается твердым в именах и фамилиях

Ре[нэ], [нэ]льсон)

Большинство слов произносится с твердым [н], но появляются случаи, когда [н] перед е смягчается:

неолит, неологизм

Но в большинстве слов иноязычного происхождения согласные перед е смягчаются в соответствии с нормами русского литературного произношения, поэтому совершенно недопустимо такое произношение, как

про[фэ]ссор, аг[рэ]ссор, [бэрэ]т и т. д.

Фразеологические кальки.

Фразеологическая калька – это устойчивое сочетание слов,

возникшее в русском языке в результате дословного перевода иноязычного

фразеологизма.

Например: борьба за жизнь (англ. struggle for life), разбить наголову (нем.

aufs Haupt schlagen), бумага не краснеет (лат. epistola non erubescit), с

птичьего полета (фр. a vol d’oiseau), от всего сердца (фр. de tout mon

Варианты суффиксов имен существительных

1. В парах воробышек – воробушек, камешек – камушек первые варианты (с суфиксами -ышек, -ешек) употребляются в нейтральном стиле, а вторые (с суффиксом -ушек) имеют народный и разговорный оттенок.

В паре краешек – краюшек первому слову присущ разговорный оттенок, а второе является диалектным.

2. В парах лозня́к – лозни́к, березня́к – бере́зник вторые варианты (с суффиксом -ник) являются диалектными.

Варианты падежных форм имен существительных.

Помимо основного окончания, которое имеет подавляющее большинство существительных данного склонения, могут быть окончания вариантные, которыми обладают относительно небольшие разряды слов (наряду с основными). Чаще всего формы с вариантными окончаниями отличаются от основных стилистически, реже – семантически, а иногда эти отличия совмещаются.

1-е склонение

Родительный падеж существительных мужского рода . Наряду с основным окончанием -а/-я некоторые разряды существительных мужского рода в определенных условиях обладают вариантным окончанием -у/-ю.

Вариантные формы с окончанием -у/-ю могут иметь:

1) существительные вещественные при обозначении меры, количества: "кусок сыру ", "стакан кефиру ", "чашка чаю ", "мало перцу ", "много снегу ";

2) существительные вещественные и отвлеченные при обозначении объекта, на который действие распространяется частично (родительный разделительный): "добавить сахару ", "налить супу ", "напустить холоду ",
"нагнать страху "; ср. также: "Ходу, Киса", – сказал Остап" (И. и П.); "Дайте нарзану ", – попросил Берлиоз" (М.Булг.);

3) существительные отвлеченные при обозначении степени количества признака: "мало порядку ", "столько шуму ", "много блеску "; ср. также: "Все про очки лишь мне наврали, а проку на волос нет в них" (Крыл.);

4) существительные со значением нерасчлененной множественности при обозначении количества, в отрицательных конструкциях: "много народу ", "столько убытку ", "никакого доходу ";

5 ) существительные отвлеченные и конкретные с предлогами без, для, до, из, от, с (со ) в сочетаниях наречного характера: "Рядами книг уставил полку. Читал, читал, а все без толку " (П.); "Однажды в студеную, зимнюю пору я из лесу вышел" (Н.Некр.).

Вариантные формы на -у/-ю
закреплены (в качестве "обязательных") за целым рядом фразеологизмов:
дать маху, нет и помину, не давать ходу, не давать спуску, с миру по нитке, без роду без племени, нашего полку прибыло, с глазу на глаз и др. В других: фразеологизмах наряду с формами на -у/-ю возможны и основные формы: не подавать виду (вида ), комар носу (носа )
не подточит, отбою (отбоя ) нет и др.

Формы на -у/-ю
употребляются в основном в живой разговорной речи и в отражающих ее жанрах художественной литературы, являясь одной из особенностей разговорного стиля. Характерный пример: "Да... А то еще барана видал. Весу сто тридцать килограмм. Рожищи – во!" (В.Сол.). Ср. и "Ходу, Киса...". В целом же эти формы постепенно идут на убыль. Их использование обязательно в двух случаях: 1) в составе ряда фразеологизмов (см. выше); 2) и существительных с уменьшительно-ласкательными суффиксами (главным образом на -ок (-ёк ): сырку, кофейку, чайку, медку, также кефирчику (в сочетаниях количественного характера).

Предложный падеж существительных мужского рода. Основное окончание 1-го склонения -е
имеет большинство существительных: в гаме, в (о ) городе, в гриме, в (о ) джазе, в переулке, на стадионе, на стуле ; о фонтане, в холодильнике, о герое, в мае, в сарае и т.д.

Литературный язык — обработанная форма общенародного языка, обладающая в большей или меньшей степени письменно закреплёнными нормами; язык всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме.

Литературный язык — всегда результат коллективной творческой деятельности. Представление о «закреплённости» норм литературного языка имеет известную относительность (при всей важности и стабильности нормы она подвижна во времени). Нельзя представить себе развитую и богатую культуру народа без развитого и богатого литературного языка. В этом большое общественное значение самой проблемы литературного языка.

Среди лингвистов нет единого мнения о сложном и многогранном понятии литературного языка. Некоторые исследователи предпочитают говорить не о литературном языке в целом, а о его разновидностях: или о письменно-литературном языке, или о разговорно-литературном языке, или о языке художественной литературы и т. д.

Литературный язык нельзя отождествлять с языком художественной литературы. Это разные, хотя и соотносительные понятия.

Литературный язык — достояние всех, кто владеет его нормами. Он функционирует как в письменной, так и в разговорных формах. Язык художественной литературы (язык писателей), хотя обычно ориентируется на те же нормы, заключает в себе много индивидуального, необщепринятого. В разные исторические эпохи и у разных народов степень близости литературного языка и языка художественной литературы оказывалась неодинаковой.

Литературный язык - общий язык письменности того или иного народа, а иногда нескольких народов - язык официально-деловых документов, школьного обучения, письменно-бытового общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме, чаще письменной, но иногда и в устной. Вот почему различаются письменно-книжная и устно-разговорная формы литературного языка, возникновение, соотношение и взаимодействие которых подчинены определенным историческим закономерностям. (Виноградов В.В. Избранные труды. История русского литературного языка. - М., 1978. - С. 288-297)

Существует различие между литературным языком и национальным языком. Национальный язык выступает в форме литературного языка, однако не всякий литературный язык сразу становится национальным языком.

Литературный язык, наддиалектная подсистема (форма существования) национального языка, которая характеризуется такими чертами, как нормативность, кодифицированность, полифункциональность, стилистическая дифференцированность, высокий социальный престиж в среде носителей данного национального языка. Литературный язык является основным средством, обслуживающим коммуникативные потребности общества; он противопоставлен некодифицированным подсистемам национального языка — территориальным диалектам, городским койне (городскому просторечию), профессиональным и социальным жаргонам.

Норма языковая — совокупность правил, упорядочивающих употребление языковых средств в речи.

Языковая норма — это не только социально одобряемое правило, но и правило, объективированное реальной речевой практикой, правило, отражающее закономерности яз. системы и подтверждаемое словоупотреблением авторитетных писателей.

Понятие "норма" распространяется на все уровни литературного языка.

1. 1. Лексические нормы в первую очередь предполагают правильность выбора слова и уместность применения его в общеизвестном значении и в общепринятых сочетаниях. Прямое отношение к ним имеет стилистическое, социальное и территориальное расслоение лексики (просторечие и профессионализмы, жаргонизмы и диалектизмы). В области лексики, тесно связанной с материальной и духовной жизнью общества, а поэтому исключительно проницаемой со стороны разного рода внеязыковых воздействий, становление и развитие норм идет сложным и не всегда предсказуемым путем. Оценка приемлемости слова, правильности его употребления связана с идеологией, мировоззрением носителей языка, поэтому именно здесь чаще всего встречаются категорические суждения, нередко основанные на субъективном восприятии языковых фактов. Наиболее полное и объективное описание лексических норм содержится в авторитетных толковых словарях.
2. 2. Акцентные нормы предусматривают правильную постановку ударения, что является важным признаком грамотной, литературной речи. Вариантность и изменение акцентных норм обусловлены рядом причин: влиянием территориальных диалектов (ке́та — кета́, вью́га — вьюга́ ), межязыковыми контактами и воздействием иноязычной акцентологической модели (револьве́р — рево́львер, индустри́я — инду́стрия ), социально-профессиональными речевыми особенностями (добы́ча — до́быча, ра́порт — рапо́рт ). Однако основными факторами развития ударения служат причины внутрисистемного характера: влияние аналогии, т. е. уподобление отдельных языковых фактов более общему структурно однотипному разряду слов (и́скриться — искри́ться по аналогии с кружиться, виться, носиться и др.), и тенденция к ритмическому равновесию, вызывающая переход ударения в многосложных словах с крайних слогов ближе к центру (дебаркаде́р — дебарка́дер, аккомпанирова́ть — аккомпани́ровать ). Для современного русского литературного языка характерно усиление грамматической функции ударения. Развитие нафлективного ударения (на хо́лме — на холме́ ) устраняет редукцию гласного в грамматически значимой позиции, способствуя тем самым узнаванию словоформы.
3. 3. Орфоэпические нормы предполагают правильное произношение слов, что служит важным признаком речевой культуры. Основными особенностями развития орфоэпических норм русского литературного языка служат: а) устранение диалектного произношения; б) стирание различий между московским и петербургским произношением; в) сближение произношения с правописанием (жёлчь — желчь, скушно — скучно ).
4. 
   4. Орфографические нормы — это официально установленные правила, закрепляющие единообразие передачи речи на письме. Научное описание орфографических норм русского языка впервые осуществлено академиком Я. К. Гротом. Регламентация правописания проводится законодательным порядком, а также путем усовершенствования орфографических словарей.
5. 
   5. Морфологические нормы — это правила словоизменения и словообразования, определение родовой принадлежности слова, установление функциональной специализации вариантных словоформ. По сравнению с другими языковыми уровнями, морфологические нормы наиболее формализованы и поэтому сравнительно легче поддаются унификации и типовой регламентации. Колебание морфологических норм вызвано как историческими причинами (смешение и гибридизация типов склонения, спряжения и др.), так и воздействием непреходящих внутрисистемных факторов: противоречием между формой и содержанием языковых единиц (ужасный холодина и ужасная холодина ), влиянием грамматической аналогии (каплет и капает — по аналогии с глаголами 1-го продуктивного класса типа: играет, качает, решает и т. п.). Для морфологических норм современного русского литературного языка характерны зависимость выбора словоформы от синтаксических конструкций (тарелка супа , но обычно налить супу ) и приобретение вариантами функционально-стилистических различий (в отпуске и в разговорной речи в отпуску, сыновья и в торжественной речи сыны ). Морфологические нормы описываются в грамматиках, а колебания форм с соответствующей рекомендацией представлены в толковых словарях и словарях трудностей.
6. 
   6. Синтаксические нормы предполагают правильное построение грамматических конструкций и соблюдение форм согласования членов предложения. Колебания в обл. управления (ср.: искать помощи и помощь, требовать денег и деньги, бояться папы и папу, исполнен отваги и отвагой, контроль за производством и над производством ) вызваны как внешними факторами (синтаксические галлицизмы, влияние родственных языков и др.), так и внутрисистемными причинами: а) приведение в соответствие формы и содержания языковой единицы; б) смысловая и формально-структурная аналогия; в) семантическое преобразование компонентов словосочетания; г) появление стандартизованных словоблоков, ведущих к переразложению структуры словосочетаний.

Литературный язык и диалекты

Особенности произношения часто закрепляются в прозвищах. Так, можно услышать: «Да мы их зовем щемяки, они на щ говорят; вот, к примеру, щичащ (сейчас)». Наука, изучающая территориальные разновидности языка - местные говоры , или диалекты , - называется диалектологией (от греч. dialektos «говор, наречие» и logos «слово, учение»).

Каждый национальный язык включает литературный язык и территориальные диалекты. Литературным , или «стандартным», называют язык повседневного общения, официально-деловых документов, школьного обучения, письменности, науки, культуры, художественной литературы. Его отличительная черта - нормированность , т. е. наличие правил, соблюдение которых обязательно для всех членов общества. Они закреплены в грамматиках, справочниках и словарях современного русского языка. В диалектах тоже действуют свои языковые законы. Однако они не осознаются отчетливо носителями говоров - сельскими жителями, тем более не имеют письменного воплощения в виде правил. Русским диалектам свойственна только устная форма существования, в отличие от литературного языка, обладающего и устной и письменной формой.

Говор, или диалект, - одно из основных понятий диалектологии. Диалект - самая маленькая территориальная разновидность языка. На нем говорят жители одной или нескольких деревень. Сфера применения говора у же, чем сфера применения литературного языка, который является средством общения для всех, говорящих по-русски.

Литературный язык и диалекты постоянно взаимодействуют и влияют друг на друга. Воздействие литературного языка на говоры, конечно, сильнее, чем говоров на литературный язык. Его влияние распространяется через школьное обучение, телевидение, радио. Постепенно говоры разрушаются, утрачивают свои характерные черты. Ушли и уходят вместе с людьми старшего поколения многие слова, обозначающие обряды, обычаи, понятия, предметы быта традиционной деревни. Вот почему так важно как можно полнее и подробнее записать живой язык деревни.

В нашей стране долгое время господствовало пренебрежительное отношение к местным говорам как к явлению, с которым необходимо бороться. Но так было не всегда. На середину XIX в. в России приходится пик общественного интереса к народной речи. В это время вышли в свет «Опыт областного великорусского словаря» (1852 г.), где впервые были специально собраны диалектные слова, и «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля в 4 томах (1863-1866 гг.), также включающий большое число диалектных слов. Материалы для этих словарей активно помогали собирать любители российской словесности. Журналы, губернские ведомости того времени из номера в номер публиковали различного рода этнографические зарисовки, диалектные описания, словарики местных речений.

Противоположное отношение к говорам наблюдается в 30-е гг. нашего века. В эпоху ломки деревни - период коллективизации - провозглашалось уничтожение старых способов ведения хозяйства, семейного уклада, культуры крестьянства, т. е. всех проявлений материальной и духовной жизни деревни. В обществе распространилось отрицательное отношение к говорам. Для самих крестьян деревня превратилась в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что с ней связано, в том числе и язык. Целое поколение сельских жителей, сознательно отказавшись от своего языка, в то же время не сумело воспринять новую для них языковую систему - литературный язык - и овладеть ею. Все это привело к падению языковой культуры в обществе.

Уважительное и бережное отношение к диалектам свойственно многим народам. Для нас интересен и поучителен опыт стран Западной Европы: Австрии, Германии, Швейцарии, Франции. Например, в школах ряда французских провинций введен факультатив по родному диалекту, отметка за который ставится в аттестат. В Германии и Швейцарии вообще принято литературно-диалектное двуязычие и постоянное общение на диалекте в семье. В России начала XIX в. образованные люди, приезжая из деревни в столицу, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, общаясь с соседями и крестьянами, нередко пользовались местным диалектом.

Сейчас людям, говорящим на диалекте, присуще неоднозначное отношение к своему языку. В их сознании родной говор оценивается двояко: 1) через сравнение с другими, соседними диалектами и 2) через сравнение с литературным языком. Возникающее противопоставление «свое» (свой диалект) - «чужое» имеет разный смысл. В первом случае, когда «чужое» - другой говор, оно часто осознается как что-то плохое, нелепое, над чем можно посмеяться, а «свое» - как правильное, чистое. Во втором случае «свое» оценивается как плохое, «серое», неправильное, а «чужое» - литературный язык - как хорошее. Такое отношение к литературному языку вполне оправдано и понятно: тем самым осознается его культурная ценность.

I. ВВЕДЕНИЕ ЧТО ЗА ПРЕЛЕСТЬ НАРОДНАЯ РЕЧЬ! И КАРТИННО, И ТРОГАТЕЛЬНО, И СЕРЬЁЗНО Л.Н.ТОЛСТОЙ Земля родная, край родной... Это прежде всего места, где начиналась наша жизнь, где проходит или проходило наше детство. Они всегда близки и дороги каждому из нас. Даже если, став взрослыми, мы и оказываемся вдали от них. Родные места - это все, что окружает и сопровождает нас в детстве, в том числе и речь, речь тех, с кем связано начало нашей жизни, кто вводил или вводит нас в сложный и прекрасный м ир жизни. Родной говор, с детства привычная речь нередко оказываются самыми живыми приметами отчих мест. И не случайно в воспоминаниях взрослых о детстве, в их представлениях о родном крае, когда они оказываются вдали от него, не последнее место занимает и родная речь в ее наиболее ярких и своеобразных проявлениях. Нельзя не согласиться с поэтом Николаем Рыленковым,1 который пишет: Не собирал я редкие словечки, Но звук родной всегда в душе живет… Его истоки глубоки и чисты, Я сам его прозрачности дивлюсь. Так пусть дополнят словари лингвисты, Твердя стихи поэтов наизусть. В чем конкретно заключается и проявляется своеобразие родной речи? По нашему мнению, что во многом. Прежде всего, в общей манере говорить, в темпе речи, в интонационной окраске и в звуковом оформлении ее. Проведённые исследования показывают яркость и образность местного говора. И это - примета и особенность родной речи нашего края! Наблюдаем, что слова - говоры употребляются жителямии делают речь легко узнаваемой и по-своему близкой для тех, кто связан с этой местностью. Естественно, что своеобразие и неповторимость речи родного края могут проявляться и в разнообразных фонетических и грамматических особенностях ее. Чтобы лучше чувствовать и воспринимать родную речь, надо внимательнее к ней относиться. Надо учитьсяпонимать не только то, ч т о говорят, но и то, к а к говорят. Определять в речи то, что делает ее своеобразной, точной, привлекательной или просто запоминающейся. Входе работы беседуем и внимательно прислушиваемся к речи местных жителей, которые работают в поле, на ферме, в лесу, кто пасет стадо, работает на пасеке, занимается строительством, кто своим повседневным трудом и создает все необходимое для жизни. Одновременно многое узнаем, чем богат русский язык, родная речь родного края. «Русский язык,- писал Константин Паустовский,- открывается до конца в своих поистине волшебных свойствах и богатстве лишь тому, кто кровно любит и знает «до косточки» свой народ и чувствует сокровенную прелесть нашей земли... » Проведённые исследования показали, что диалектная лексика используется и в художественных произведениях. Степень и характер использования самый разный: передача речи и индивидуализации персонажа, при обозначении каких – либо предметов, реалий и др. Проводя беседы с родственниками, соседями, местными старожилами, последовательно выявляем своеобразия диалектной лексики. Именно лексика знакомит нас с традиционной культурой села, жизненным укладом и менталитетом крестьянина. На наш взглядсовременный русский язык совершенно вытеснил живую, сочную речь наших предков. Её можно услышать только от пожилых людей. Этому содействуют средства массовой информации. Человек, владеющий литературным языком, в большинстве случаев поймёт просторечное слово,но не всякий поймёт диалектную речь,если она содержит собственно лексические диалектизмы. С уходом носителей нашей древней культуры всё труднее восстановить и исконный язык. Внимательнее прислушаемся к речи родного края! Исследуемый говор относится к южному наречию русского языка. Для него характерно «аканье», произношение «г» с придыханием, изменяемая частица «то», диалектная форма дательного и предложного падежей единственного числа существительных III cклонения, Т`в окончаниях глаголов 3-голица и т.п. Наш говор отличается от говоров жителей соседних областей: Тамбовской, Курской, Воронежской, Орловской, Рязанской. В работе приводятся слова, которые прежде можно было услышать в нашем крае, некоторые из них употребляются в речи и в настоящее время. Сейчас людям, говорящим на диалекте, присуще неоднозначное отношение к своему языку. В их сознании родной говор оценивается двояко: 1) через сравнение с другими, соседними диалектами и 2) через сравнение с литературным языком. Но должен ли человек стыдиться языка своей «малой родины», забывать его, изгонять из своей жизни? Что значит диалект с точки зрения истории русского языка и русского народа, с точки зрения культуры? Ответить на эти вопросы, узнать новое о говорах, познакомиться с лексическим составом диалектов поможет наша исследовательская работа, в которой выделяем следующую гипотезу: Диалектная лексика придаёт русскому языку народность, искренность, делает язык разнообразным, неподражаемым, что благотворно влияет на его лексический состав. Изучение диалектизмов расширяет знания о лексическом составе русского языка. Словарный состав языка пополняется и за счёт тех слов, которые известны только в определённой местности. Диалектологи изучают говоры различными методами: описательным, записывая и изучая исследуя, как конкретные складывались лингвогеографическим, составляя современные диалекты карты говоры; историческим, и диалектные и целые своды различия, карт – диалектологические атласы. В своей работе используем описательный метод с изучением диалектов и говора жителей с.Борки. Создан словарь диалектов. Работа проста и доступна в изложении. _________________________________________________________________ 1 Рыленков Н.«Сказка моего детства» (М.,1976г.) СОДЕРЖАНИЕ I.Введение………………………………………… 1.Задачи………………………………………………………… II. Диалекты и литературный язык……………………………………… 1. Особенности говора жителей с. Борки…………………………… 1.1. Изменяемая частица – то в говоре………………………………… 1.2.Различия в окончаниях глаголов 3 –лица…………………………….. 1.3. Диалектная форма дательного и предложного падежей единственного числа существительных III склонения……………………………….. III.Использование диалектной лексики………………………………… 1. Названия вечерних собраний молодёжи…………………… 2. Названия коллективной помощи в сельской работе……………………. 3. Названия ухвата………………………………………………………… 4. Названия деревянной посуды для теста …………………. IV. Как относиться к диалектам …………………………………………… V. Заключение………………………………………………………………… VI. Литература……………………………………………………………… VII. Приложение………………………………………………….. 1.Задачи:     вовлечение учащихся школы в исследовательскую работу по изучению говора жителей с. Борки; сбор и систематизация материала; развитие навыков исследовательской деятельности учащихся использование результатов исследовательской работы в учебновоспитательной работе 2.Диалекты и литературный язык Язык русской деревни необычен. Изучая его, можно узнать о различиях в произношении слов, в грамматических формах, названиях предметов и понятий. Наверное, многие сталкивались с тем, что жители даже ближних деревень отличаются друг от друга своим говором. Наука, изучающая территориальные разновидности языка – местные говоры, или диалекты, – называется диалектологией (от греч. dialektos «говор, наречие» и logos «слово, учение»). Каждый национальный язык включает литературный язык и территориальные диалекты. Литературным, или «стандартным», называют язык повседневного общения, официально-деловых документов, школьного обучения, письменности, науки, культуры, художественной литературы. Его отличительная черта – нормированность, т. е. наличие правил, соблюдение которых обязательно для всех членов общества. Они закреплены в грамматиках, справочниках и словарях современного русского языка. В диалектах тоже действуют свои языковые законы. Однако они не осознаются отчетливо носителями говоров – сельскими жителями, тем более не имеют письменного воплощения в виде правил. Русским диалектам свойственна только устная форма существования, в отличие от литературного языка, обладающего и устной и письменной формой. Говор, или диалект, – одно из основных понятий диалектологии. Диалект – самая маленькая территориальная разновидность языка. На нем говорят жители одной или нескольких деревень. Сфера применения говора уже, чем сфера применения литературного языка, который является средством общения для всех, говорящих по-русски. 3.Особенности говора жителей с. Борки 1. Иканье в первом предударном слоге, которое является переходной ступенью говора к литературной норме произношения (телифон, видро, митла, мидведь). 2. Склонение слова «мышь» по типу существительных мужского рода (нету мыша, кошка мыша поймала). 3. Распространением словоформ: морква (морковь), свекла (свёкла)» и др. 4. Широко распространена в возвратных формах глагола частица «-си» (одевалси, собиралси, наелси, веселилси, дралси). Жителям с. Борки также нравится говорить «ся» вместо «сь»: «я помылася», «разбежалася», «оделася», или просто добавлять этот суффикс в разные слова: «дружимся». 5. Специфическими для липецких говоров следует считать слова «валёк» (плоский деревянный брусок для выколачивания белья при полоскании), «комари» (мелкие лесные муравьи). 6. Замена «ф» звукосочетанием «хв» как в исконных, так и заимствованных словах, за исключением слов тюркского происхождения (напр. «хферма» ферма, «сарахван» – сарафан. 7. Мягкая «ть» в формах третьего лица единственного и множественного числа глаголов (он носить, они носять). 8. Переход существительных среднего рода с безударной флексией (изменяющаяся при склонении или спряжении часть слова, находящаяся в конце словоформы) в женский род (свежая мяса, красивая платья, жирная молоко, большая село, моя сено). Здесь мы просто не разделяем средний и женский род. 9. Формы родительного и винительного падежей личных и возвратного местоимений «мене», «тебе», «себе». 10.Наличие изменяемых в роде и числе форм притяжательного местоимения: «ихний». Еще одна интересная черта говора – это «гыканье», в науке это называют «г» фрикативное (звук, образуемый трением воздуха в щели между сближенными органами речи, щелевой звук). Мы говорим снех, хоры, михрень, охород. «Гыкают» у нас даже представители интеллигенции. Это специфическая особенность нашего произношения, которая, кстати, роднит нас с украинцами. Она уходит корнями в историю развития славянских племен, но как именно она возникла, до сих пор остается загадкой. Для наглядности предлагаем образец небольшого диалога, состоявшегося в нашем селе: ? Итак, диалектному слову присущи два основных признака: оно служит средством общения на определенной территории и в то же время не входит в словарный состав литературного языка. Диалектная лексика напоминает просторечную лексику и просторечные слова отличаются от диалектных, прежде всего тем, что не имеют на территории языка изоглосс (границ). Это ненормативная лексика общерусского характера входит в состав национального языка. 1.1.ИЗМЕНЯЕМАЯ ЧАСТИЦА -то В ГОВОРЕ В русском литературном языке – чаще в разговорной речи – употребляется усилительно-выделительная частица –то. Понаблюдаем за речью жителей с. Борки. Можно услышать: Ключи-то не забыл?; В отпуск-то когда пойдете?; Написать-то я напишу, а исправлять ты будешь; Мне-то отвечать за это не придется; Сразу-то этого не сделаешь; Вот радость-то какая!; Всето он знает, обо всем-то он прочитал. Частица эта называется постпозитивной, потому что стоит после (по-латыни post) слова, к которому относится. выделительной частицы Частое употребление свойственно жителям усилительно села – Борки. А вот как звучит известная сказка про курочку Рябу из уст старейшей жительницы села – Прокудиной А.П. «Был д"ед ды баба. У н"их была курыч"к"а р"аба. Сн"асла курыч"к"а йаич"к"у н"и прастуйу, а зълатуйу. Д"едушка б"ил-б"ил, н"и разб"ил, бабушка б"ила-б"ила, н"и разб"ила. Мышка б"ажала, хвост"икам махнула, йаич"к"у разб"ила. Д"ет плакъл, баба плакъла. Курыч"к"а сказала: «Н"а плач", д"ет и баба, йа вам сн"асу йаич"к"у прастуйу, н"и залатуйу». Наблюдаем, что диалектные безударные окончания И. и В. п. мн. ч. ыи -и у слов ср. р. на месте литературного -а (- я). Изменение окончаний в этой форме (как и в первой теме) связано с фонетикой. В говоре, где в заударном положении гласные меняют свое звучание и произносятся ослабленно, звуки [а] и [ы] в составе безударных окончаний звучат очень похоже: [ъ] и [ы] ([и] после мягких согласных). Так как многие слова м. и ж. р. имеют в И. и В. п. мн. ч. безударное окончание -ы (-и), оно проникло и в ср. р.: поли, словы, стады, окны, сёлы, брёвны, яйцы и т. д. ?? В большинстве говоров диалектные формы сосуществуют с литературными: окны и окна, сёлы и сёла и т. д. Свойственны безударные окончания -ы, -у в И. и В. п. мн. ч. у слов ср. р.: озёры, яйцы, вёдры. Такие формы еще в начале XIX в. были литературными и допускались в высоком стиле, например в знаменитой пушкинской 1оде «Вольность»: ??? Увы! Куда ни брошу взор – Везде бичи, везде железы, Законов гибельный позор, Неволи немощные слезы… А вот пример из 2комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»:?? Игольничек и ножнички, как милы! Жемчужинки, растертые в белилы! Много подобных примеров и у других писателей и поэтов. Постепенно эти формы были вытеснены из литературного языка – за одним исключением. Они сохранились у слов на -ко: яблоко – яблоки, гнёздышко – гнёздышки и т. д. На примере явлений можно убедиться, что морфологические изменения в русских говорах часто связаны с особенностями произношения безударных гласных. Морфологический и фонетический уровни языка не изолированы, они тесно связаны между собой. 1.2. РАЗЛИЧИЯ В ОКОНЧАНИЯХ ГЛАГОЛОВ 3-ГО ЛИЦА Это диалектное различие является одним из основных. В южнорусских говорах формы глаголов 3-го лица ед. и мн. ч. I и II спряжений имеют на конце [т"] (т - мягкий). Например: I спр Он идёть, пишеть и т. д. Они идуть, пишуть II спр. Он сидить, косить и т. д Они сидять, косять и т. д. Мягкое -ть характерно и для украинского литературного языка: у глаголов II спряжения оно присутствует как в ед., так и во мн. ч. (вiн ходить, сидить, вониходять, сидять), у глаголов I спряжения – только во мн. ч. (вони лíзуть, несуть), в 3-м лице ед. ч. согласный [т"] в окончании отсутствует: вiн лíзе, несе. Такое произношение глаголов 3 –го лица ед. и мн.числа I и II спряжений свойственно жителям нашей местности. Общаясь с жителями с.Борки, можно услышать: Он ходить па саду и Любуицца яблаками. Сидять старики на завалинки и балакають про маладёшь. 1.3. ДИАЛЕКТНАЯ ФОРМА ДАТЕЛЬНОГО И ПРЕДЛОЖНОГО ПАДЕЖЕЙ ЕДИНСТВЕННОГО ЧИСЛА СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ III СКЛОНЕНИЯ В русском литературном языке существует три склонения существительных. Существительные женского рода относятся к I (земля, бабa) и III (ночь,лошадь). Во многих говорах есть тенденция к упрощению системы склонений, к объединению всех существительных женского рода в одном склонении, что наблюдаем и в нашей работе. Повседневно используемых слов III склонения в русских говорах значительно меньше, чем слов I склонения, поэтому обычно «побеждают» окончания I склонения, в первую очередь в Д. и П. п. Приведём примеры:к пече, по грязе, в пече, в грязе, на лошадеили к пече, по грязе, в гризе, на ладоне. Явление замены окончаний III склонения окончаниями I. Приведем записи говора: Мы тут фсе в γрязе утопаем. По γрязе идёть. Холадна, на шынеле вада замерзала. Любить он ф пыле вазицца. К лашаде не патхади. Замена окончаний III склонения окончаниями I склонения происходит не только в Д. и П. п. Заменяется и окончание Т. п. Это наблюдаем из местного говора. Мать с дочерей пашли. Залой, даже γрязей стирали. Гладей вышивали. 3 γармоней хадили. Гораздо реже и лишь как вариант встречается окончание I склонения в В. п.: Фсю ночу ее ждал. Шалю потеряла сваю. Происходит и замена падежных окончаний III склонения окончаниями I. Это осуществилось последовательнее, чем в других, и склонение существительных женского рода выглядит так: Падеж I скл. III скл. И. земля грязь Р. земли грязи Д. к земле по грязе / по грязе В. землю грязю / грязь Т. землёй грязю / грязёй П. в земле в грязе Как видно из таблицы, стоит только форме И. п. III склонения заимствовать окончание -а, как особое III склонение вовсе исчезнет и все существительные ж. р. будут изменяться по одному типу. Есть существительные, полностью перешедшие в I склонение: шаля, печа, болезня и др. III. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДИАЛЕКТНОЙ ЛЕКСИКИ 1. НАЗВАНИЕ ВЕЧЕРНИХ СОБРАНИЙ МОЛОДЁЖИ Все, пожалуй, встречали и знаете слова: посиделки, беседки, вечёрки, гулянье, хоровод. А вот другие их «собратья» вряд ли вам знакомы: улица, вечеринки… Этот ряд вечерних собраний молодежи можно продолжить. Надо заметить, что молодежные собрания в зависимости от цели их проведения делятся на две группы. Первая группа – собрания, на которых работают, вторая – собрания для развлечения. Из бесед с людьми пожилого возраста выясняем, что «Посиделки – это вечернее собрание молодежи зимой. Ходили из избы в избу по очереди – чередой; по очереди и керосин приносили. Девушки приходили на посиделки с прялками. Парни приносили гармошки, все пели песни, плясали». «Улица – летом с песней и гармошкой; посиделки – с работой; вечеринки – с угощением». Самыми частыми в селе были собрания с работой, куда девушки сходились, чтобы прясть, вязать, шить, вышивать, плести кружева. Сюда же, если позволял обычай, приходили парни, некоторые из них плели веревки, а потом все вместе веселились. В селе было несколько групп девушек: 12 – 14 лет, 15 – 17 лет и старше 17 лет. Общаясь за работой, молодежь смеялась, балагурила, распевала частушки, в которых упоминались и названия вечеров. Вот одна из частушек: Как на наши посиделки Дроли не явилися: Проходили через речку В воду провалилися. Приведенные слова обозначают и гулянья зимой в доме, иногда с угощением, а летом - на улице. Улица – так называют весенне-летние гулянья. Вероятно, это слово вытеснило старинное название хоровод. 2. НАЗВАНИЯ КОЛЛЕКТИВНОЙ ПОМОЩИ В СЕЛЬСКОЙ ПОМОЩИ С давних пор у народа существовал мудрый обычай помощи друг другу при строительстве дома, жатве, покосе, прядении шерсти и т.д. Так было и в нашем селе. По словам сторожил, коллективную помощь устраивали в разных случаях. Обычно всем миром помогали вдовам, сиротам, погорельцам. Достаточно часто соседи договаривались по очереди вместе вывозить на поля навоз, рубить капусту, которую всегда квасили в больших количествах. Сообща трудились, когда была необходимость выполнить срочную или трудоемкую работу: заготовить сено, собрать урожай, поставить сруб, перекрыть крышу и др. Обычно помочь или подмога проходила так. Хозяин заранее созывал – приглашал соседей, родственников, порой всю деревню или даже знакомых из других деревень. Помощники приходили со своими орудиями труда, инструментами, если нужно – с лошадьми и телегами. После работы хозяева угощали помочан – тех, кто им помогал. Перед застольем работники переодевались в нарядные одежды, которые брали с собой. После ужина затевались пляски, распевала песни и частушки: У милого будет помочь – Хоть дожжит, да пойду жать. Наименование помога (с вариантами помога, подмога) известно лишь в 30 говорах на территории России. Один из вариантов этого слова (подмога) употребляется местными жителями и в настоящее время. Обычай коллективной помощи до сих пор жив в селе. Без взаимопомощи, как известно, жизнь в селе немыслима. Путешественник и натуралист, академик И. И. Лепехин оставил такие впечатления в «Дневных записках путешествия… по разным провинциям Российского государства» (конец XVIII в.): «Помочь называется от того, что малосемейные, однако зажиточные люди созывают своих соседей, чтобы помогли им снять созрелой хлеб… другой род помочи всякой похвалы достоин, которую сиротской или вдовьею помочию называют». А это пишет уже наш современник А. Приставкин («Городок»): «Помочь – дело коллективное, а не начальственное!.. Помочь – дело добровольное, тут каждый в жилу, и отвергнуть человека – все равно что опозорить его». (Речь идет об избяной помочи – строительстве дома.) ПРИЛОЖЕНИЕ777 3.НАЗВАНИЯ УХВАТА «Толстая и румяная стряпка Домнушка, гремевшая у печи ухватами, время от времени взглядывала в его сторону», – пишет Д. Н. МаминСибиряк. А вот строки из стихотворения С. Есенина: Мать с ухватами не сладится, Нагибается низко, Старый кот к махотке крадется На парное молоко. Слово ухватуслышали, когда беседовали с одной из жительниц с. Борки (Сотниковой Л.И.).Оказывается, этот предмет необходим при приготовлении пищи в русской печи. Ухват – это железное орудие, с помощью которого ставят в печь и достают тяжелые чугуны и горшки. Он представляет собой железную изогнутую пластинку, которая крепится на длинной деревянной палке, чтобы хозяйка могла ставить в огонь и доставать из глубины печи чугуны со щами, с кашей, с водой. Обычно ухватов в доме было несколько, они были разного размера, для больших и маленьких горшков, и с ручками разной длины. С ухватом имели дело, как правило, только женщины, так как приготовление пищи, да и вообще все, что связано с печкой, было женской заботой. Случалось, что они использовали его как орудие нападения и обороны. Баба, вооруженная ухватом, – почти классический образ в деревне. Недаром существует такая пословица: С ухватом баба – хоть на медведя! Подтверждение этому находим и в живой диалектной речи: Не ходи ко мне, а- то, я тебе рогачом-то двину! Однако нам известны и другие названия ухвата. Одно из – них – рогач. Оно употребляется в большей части жителей Липецкой области, в частности и у жителей нашего села. И. А. Бунин, чье имение было в Орловской губернии (в настоящее время - Липецкая область), в повести «Деревня» пишет: «Приветливая солдатка легко поднимала на рогаче и вдвигала в печь пудовые чугуны», – используя для обозначения ухвата диалектное слово, употребляющееся в части орловских говоров. Само названиеухват не только широко распространено на огромной территории русских говоров, но и является принадлежностью литературного языка. Нередко его можно встретить в художественной литературе при описании крестьянского быта: «…Лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, yxваm в углу и широкий шесток, уставленный горшками, – все было как в обыкновенной избе». (А. С. Пушкин.Капитанская дочка.) Диалектизмы чаще всего употребляют те писатели, которые сами родом из деревни или, по крайней мере, долго жили в деревне и хорошо знакомы с местным говором. Но такие слова требуют очень осторожного с ними обращения. Ухват и рогач – одно и то же, эти два слова нельзя использовать при перечислении в одном ряду. На наш взгляд, перечисленные названия ухвата имеют следующую этимологию. В одном случае очевидно, что предмет назван так за свою форму: рогач напоминает рога. В другом случае заметна связь с глаголом: ухват – это то, чем хватают, ухватывают горшки. 4. НАЗВАНИЯ ДЕРЕВЯННОЙ ПОСУДЫ ДЛЯ ТЕСТА Говоря о деревянной посуде для теста из ржаной муки можно вспомнить пословицу, которая гласит: «Ржаной хлеб всему голова». Веками хлеб в деревнях делали сами, в каждом доме, в каждой семье. Ржаной хлеб был необходимой повседневной пищей, его пекли из кислого, дрожжевого теста. Полагают, что рецепт приготовления этого теста, т. е. с закваской, славяне заимствовали в IV-V вв. А до этого времени они готовили хлеб из пресного теста. Проведённые исследования показали, что в селе для закваски хозяйки использовали пивную гущу, дрожжи, но чаще просто оставляли в посуде кусок уже бродившего теста. После того как тесто поднимется, его вымешивают руками, формуют хлебы и сажают на деревянной лопате в печь на под, иногда подстилая капустные листья, чтобы не подгорел низ. Обычно ржаное тесто замешивали (растворяли) в деревянной посуде, схваченных деревянными или железными обручами. Реже такую посуду выдалбливали из цельного куска дерева. Ее основные названия: квашня, дeжа, дежка. В нашем селе её называют - дежа. Из толкового словаря узнаём, что слово дежа весьма древнее. (см. рисунок, приложение № ????) Оно происходит от индоевропейского корня *dheĝįh со значением «месить» (глину, тесто). К нему же восходят нем. Teig, англ. dough «тесто» В украинском языке посуда для теста носит название дiжа, в белорусском – дзяжа, у западных славян (см. Словарь лингвистических терминов) тоже распространены наименования с этим корнем, например чеш. díže, díž, слвц. dieža. Рассказывая о деревенской жизни, писатели нередко упоминают эти наименования. У нашего современника, писателя Е. Носова читаем: «Время от времени она [мать] заморенно выпрямлялась, но так до конца и не выпрямившись согбенной спиной, поочередно снимала с кистей, как рукавицы, белые шмоты теста, шлепала ими в дежу, соскребала о край ладони». Хлеб – основное богатство крестьянина-земледельца, поэтому деже отводилось значительное место во многих традиционных обрядах, магических действах. Например, при переходе в новую избу хозяева несли дежу с тестом, замешенным еще в старом доме, чтобы на новом месте был достаток, много хлеба. Вот какую хлебную песню вспомнила Прокудина А.П. Будь, моя дежа, Полным-полна, Полным-полна, С краями ровна! Посуда олицетворяла приплод, сытую жизнь и богатство. Даже мыли дежу по особым дням: на Чистый четверг (последний четверг перед Пасхой) или в день Ивана Купалы (7 июля по нов.ст., 24 июня по ст. ст. – в церковном календаре это Рождество св. Иоанна Предтечи-Крестителя), когда воде приписывается целебная, очистительная сила. Поскольку дежа – принадлежность женского обихода, она участвовалапрежде всего в девичьих гаданиях и свадебном обряде. Вот как происходило одно из святочных гаданий: квашню надевали на голову девушки, которая должна была пройти от задов усадьбы к воротам. Если девушка, не упав, достигала открытых ворот и выходила на улицу, значит, она выйдет замуж в наступающем году. Даже невесту перед венцом на деже причесывали, переодевали или просто сажали на нее, что символизировало переход девушки в иное социальное состояние. Существовало много присловий о посуде для теста. Спор тебе в дежу! А так укоризненно говорили о нерадивой хозяйке: По гостям таскается, своядежа забывается. Сохранилось множество загадок о деже и опаре в ней: Слушаю, послушаю: вздох за вздохом, а в избе ни души; Без рук, без ног, в гору лезет; Выше дерева растет; Не живой, а дышит. В настоящее время дежу заменила другая посуда - эмалированные кастрюли и миски. После теста её сразу же моют. Хлеб выпекают не в русской печи, а в электрической или газовой духовке. Может поэтому домашний хлеб бывает не таким душистым и вкусным? IV. Как относиться к диалектам Литературный язык и диалекты постоянно взаимодействуют и влияют друг на друга. Воздействие литературного языка на говоры, конечно, сильнее, чем говоров на литературный язык. Его влияние распространяется через школьное обучение, телевидение, радио. Постепенно говоры разрушаются, утрачивают свои характерные черты. Ушли и уходят вместе с людьми старшего поколения многие слова, обозначающие обряды, обычаи, понятия, предметы быта традиционной деревни. Вот почему так важно как можно полнее и подробнее записать живой язык деревни. В нашей стране долгое время господствовало пренебрежительное отношение к местным говорам как к явлению, с которым необходимо бороться. Но так было не всегда. На середину XIX в. в России приходится пик общественного интереса к народной речи. В это время вышли в свет «Опыт областного великорусского словаря» (1852 г.), где впервые были специально собраны диалектные слова, и «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля в 4 томах (1863–1866 гг.), также включающий большое число диалектных слов. Материалы для этих словарей активно помогали собирать любители российской словесности. Журналы, губернские ведомости того времени из номера в номер публиковали различного рода этнографические зарисовки, диалектные описания, словарики местных речений. Противоположное отношение к говорам наблюдается в 30-е гг. нашего века. В эпоху ломки деревни – период коллективизации – провозглашалось уничтожение старых способов ведения хозяйства, семейного уклада, культуры крестьянства, т. е. всех проявлений материальной и духовной жизни деревни. В обществе распространилось отрицательное отношение к говорам. Для самих крестьян деревня превратилась в место, откуда надо было бежать, чтобы спастись, забыть все, что с ней связано, в том числе и язык. Целое поколение сельских жителей, сознательно отказавшись от своего языка, в то же время не сумело воспринять новую для них языковую систему – литературный язык – и овладеть ею. Все это привело к падению языковой культуры в обществе. В России начала XIX в. образованные люди, приезжая из деревни в столицу, говорили на литературном языке, а дома, в своих поместьях, общаясь с соседями и крестьянами, нередко пользовались местным диалектом. Русские писатели, классики и современники, хорошо знающие деревню и ее язык, используют в своих произведениях элементы местной речи – диалектизмы, которые вводятся в художественный текст для характеристики речи персонажей, описания особенностей местной природы, деревенского быта. Знакомясь с примерами из художественной литературы, убедились в этом сами. Именно лексика знакомит нас с традиционной культурой деревни, жизненным укладом и менталитетом крестьянина. На наш взгляд диалектология самым тесным образом связана с историей, археологией, этнографией, поскольку она неотделима от жизни народа. Каждый исторический период – племенная эпоха, эпоха древнерусских княжеств XII в., время возвышения Московского княжества в XV в. и т. д. – оставил свой след в современных русских говорах. В средние века на восточнославянских землях (к восточным славянам относятся белорусы, русские и украинцы) происходило неоднократное перераспределение территорий между феодальными княжествами. Наблюдаем, что в современном говоре подчас сохраняются архаические явления, отражающие диалектные особенности праславянского языка – предка всех славянских языков. Итак, каждый из диалектов порождён историей народа, и в этом смысле все они равноправны. И современный русский литературный язык тоже имеет диалектную основу. V.Заключение Вот и перевернута последняя страница исследовательской работы. Пора подвести итоги. Работа с диалектами нас увлекла, заинтересовала. Для себя сделали не одно открытие. Надеемся, что для учащихся нашей школы, друзей, молодого поколения села многие собранныеслова тоже будут интересны. Работа над каждым словом дала возможность приподнять завесу в прошлое нашего края, в ее историю. Поэтому, можно сказать, слово стало связующим звеном между прошлым и настоящим, а значит, и будущим. Проведённые исследования и наблюдения над диалектными особенностями речи местных жителей позволяют отметить их грамматические и лексические черты, отличающие речь старожилов. Была изучена фонетика говора, определена общая характеристика. Результатом работы стал словарь диалектов.Названий оказалось так много, что боялись потерять хотя бы одно из них. В словаре 337слов. В нём есть названия животных, растений, блюд, предметов домашнего обихода, построек, сельскохозяйственных орудий, полей, колодцев, значения глаголов по действию и др. В этом нам помогли местные жители - люди разных профессий. Летит время. То, что вчера казалось вечным, сегодня меняется до неузнаваемостиили исчезает совсем, а завтра о нём никто даже не вспомнит. Из памяти стирается и исконный язык с лексическими диалектизмами, вследствие забываются традиции, люди, их дела... Невозможно жить без знания истории родного края, без знания истории своего языка.Вырвать из незаслуженного забвенья слова - наш долг. Это нужно нам. Это нужно нашим потомкам. Родная речь – одно из наиболее сильных начал, объединяющих людей, прежде всего – родственников и земляков, это важный хранитель специфики национальной культуры. Человек с вытесненной родной речью оказывается эмоционально и интеллектуально обедненным, лишенным своих корней, теряющим прочную социальную ориентацию. Это касается не только тех, кто сегодня продолжает жить в селе, но и огромного количества горожан в первом поколении, еще недавно бывших сельскими жителями. Еще В.И. Даль писал: «Живой народный язык, сберегший в жизненной свежести дух, который придает языку стойкость, силу, ясность, цельность и красоту должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи…». Не все ещё собраны и записаны диалекты. Значит, насждет такая же увлекательная работа, и будет сделаноещёне одно открытие.

Понятие «национальный русский язык» включает в себя, с одной стороны, нормированный литературный язык и, с другой, - стоящие за пределами литературной нормы территориальные и социальные диалекты, а также просторечие. Поэтому в нём наряду с господствующей литературной «основой» есть «вкрапления» в виде диалектизмов (в[о]да, кочет, баской, беруть, погода (непогода), ср.лит. в[а]да, петух, красивый, ненастье), жаргонизмов (баксы - доллары, шнурки - родители, тусовка - сборище, гулянка, уличные посиделки молодёжи, драка и др., крутой - модный, деловой, наглый и др.), просторечных слов и форм (километр, положить, колидор, страм, тубаретка, много делов, ехай и т.п.).

Любой социальный диалект имеет узкую сферу распространения (используется лишь в пределах определённой социальной группы или прослойки), ограничен территориально и, более того, ограничен временем своего существования. Социальные диалекты - явление объективное и древнее. Язык знати всегда отличался от языка простолюдинов, язык духовенства - от языка мирян, язык мастеровых - от языка торговых людей. Практически каждый из нас является членом конкретной семьи, был школьником, имеет свой круг общения, входит в определённую социальную группу или группу по интересам, овладел или овладевает какой либо профессией, - а всё это так или иначе связано с приобщением или по крайней мере знакомством с тем или иным социальным диалектом.

Специфика литературного языка, как уже отмечалось выше, наиболее ясно проявляется в противопоставлении другим формам существования языка. Если представить себе эти формы как многочленный ряд сосуществующих компонентов, то крайние позиции, несмотря на многообразие конкретных ситуаций, занимают литературный язык и территориальный диалект. Противопоставленность этих двух форм обусловлена всей системой их различительных признаков, из которых одни являются ведущими и безусловными, другие могут в определенных условиях, как это будет отмечено ниже, нейтрализоваться.

I. Диалект - территориально ограниченная форма существования языка.

В феодальную эпоху его границы соотнесены с границами феодальных территорий. Но и в других исторических условиях территориальная ограниченность и связанность диалекта сохраняет силу, причем она выявляется наиболее полно в оппозиции литературному языку. Бесспорно, современные арабские диалекты являются прежде всего разговорным языком населения каждой арабской страны, но на них в последние десятилетия начинает создаваться значительная литература. Таким образом, они представляют собой иные и значительно более сложные языковые образования, чем диалекты средневековой Европы, однако территориальная ограниченность и связанность современных арабских диалектов выступает, наряду с другими их особенностями, в противопоставленности арабскому литературному языку, единому и общему во всех арабских странах. Эта специфика диалекта сохраняется повсеместно также в эпоху формирования и развития национальных языков, хотя система строевых признаков диалекта может размываться под влиянием литературного языка, особенно там, где литературный язык обладает достаточным единством и регламентацией.

Литературный язык в противоположность диалекту не характеризуется столь интенсивной территориальной ограниченностью и связанностью. Любой литературный язык имеет более или менее определенный наддиалектный характер. Это относится даже к эпохе столь интенсивного дробления, как эпоха феодализма. Так, во Франции XI-XII вв. в западных англо-нормано-анжуйских владениях формируется письменно-литературный язык в таких литературных образцах, как Песнь о Роланде, Паломничество Карла Великого, произведения Марии Французской. Хотя некоторая областная окраска отражается в фонетике и морфологии этих памятников, ни один из них нельзя признать принадлежащим какому-либо отдельному диалекту западной группы: нормандскому, франсийскому или какому-либо диалекту северо-западной или юго-западной подгруппы . Поэтому оказывается возможным лишь в самой общей форме приурочить локальные особенности в языке этих памятников к разным диалектным группам того времени .

Аналогичное явление наблюдается в большей или меньшей степени и в других литературных языках донационального периода, точнее - до периода выработки единой литературной нормы или общенационального языкового стандарта. Так, в Германии, где феодальная раздробленность была особенно значительной и устойчивой и литературный язык выступал в нескольких областных вариантах, обладавших различиями не только в фонетико-графической системе, но и в лексическом составе, а отчасти и в морфологии, уже в памятниках литературного языка XII-XIII вв., как поэтических, так и прозаических, нет непосредственного отражения диалектной системы той области, к которой относится тот или иной памятник: прослеживается сознательный отбор, исключение узко-диалектных особенностей. В условиях существования письменной фиксации и (хотя ограниченных) торговых и культурных связей между отдельными территориями в Германии начиная с XIII - XIV вв. происходило интенсивное взаимодействие между сложившимися областными вариантами литературного языка. Даже Север страны, наиболее обособленный в языковом отношении, не оставался изолированным. Показательным в этой связи является проникновение южных форм и южной лексики, нередко вытеснявших местные формы из литературного языка Средней Германии как на Западе в районе Кельна (ср. вытеснение локального -ng- под влиянием более общего -nd- в словах типа fingen ~ finden), Майнца (ср. также вытеснение средненемецких местоименных форм her "он", him "ему" южными er, im), Франкфурта-на-Майне, так и на Востоке, в Тюрингии и Саксонии (ср. ту же систему местоимений). Любопытным следствием этих процессов являлись многочисленные региональные дублеты в языке одного и того же памятника; в средненемецких памятниках XIV в. местные biben "дрожать", erdbibunge "землетрясение", burnen "гореть", heubt "голова", уживались рядом с более южными pidmen, ertpidmen, brennen. Сознательное подражание определенному варианту литературного языка прослеживается уже в XIII в., когда большинство авторов стремились писать на языке, близком к закономерностям юго-западного варианта, поскольку юго-запад был тогда центром политической и культурной жизни Германии .

Наддиалектный характер литературного языка эпохи феодализма связан и с особенностями системы стилей литературного языка, постепенно складывающейся уже в ту эпоху. Становление стилей философско-религиозной, научной, публицистической литературы способствовало развитию пластов лексики, не существовавших в диалектах и обнаруживающих по преимуществу интердиалектный характер. В ряде стран (западноевропейские страны, славянские страны, многие страны Востока) становление этих специфичных для литературного языка стилей осуществляется под влиянием чужого литературного языка - в славянских Странах под влиянием старославянского литературного языка, в Западной Европе под влиянием латыни, на ближнем Востоке под влиянием арабского языка, в Японии под влиянием китайского языка и т. д. Это иноязычное влияние, в свою очередь, способствует обособлению литературных языков от территориальной связанности и ведет к формированию в их системе наддиалектных черт. Поэтому язык древнерусских памятников, хотя и отражал определенные особенности диалектных областей, характеризовался многообразным смешением русских и старославянских элементов и тем самым не обладал той территориальной ограниченностью, которая характеризует диалект.

Наиболее полно эта черта литературного языка и тем самым наиболее полная его противопоставленность диалекту проявляются в эпоху существования национального единства, когда оформляется единый общеобязательный стандарт. Но возможны и другие случаи, когда еще в донациональную эпоху древний письменный литературный язык настолько отдаляется от процесса развития живых диалектов, что оказывается изолированным от их территориального многообразия, как это было в арабских странах, в Китае и Японии , причем опора на архаичную традицию может происходить в разных исторических условиях и в разные периоды истории конкретных литературных языков. Так, средневековый китайский литературный язык VIII - ХII вв. в значительной степени опирался на книжные источники VII - II вв. до нашей эры, что способствовало его обособлению от разговорного языкового стиля ; в совершенно иных условиях аналогичные закономерности характеризовали развитие чешского языка XVIII в. (см. ниже).

II. Литературный язык противопоставляется диалекту и по общественным функциям, которые он осуществляет, а тем самым и по своим стилевым возможностям.

С момента формирования литературного языка у того или иного народа за диалектом обычно остается сфера бытового общения. Литературный же язык потенциально может функционировать во всех сферах общественной жизни - в художественной литературе, в государственном управлении, в школе и науке, в производстве и быту; на определенном этапе развития общества он становится универсальным средством общения. Процесс этот сложен и многообразен, так как в нем помимо литературного языка и диалекта принимают участие промежуточные формы обиходно-разговорной речи (см. стр. 525-528).

В пределах рассмотрения различительных признаков литературного языка следует подчеркнуть многофункциональность и связанное с ней стилевое разнообразие литературного языка в отличие от диалекта. Бесспорно, эти качества обычно накапливаются литературным языком в процессе его развития, но существенна тенденция данной формы существования языка к многофункциональности, более того - само становление литературного языка происходит в условиях выработки его функционально-стилевого разнообразия.

Функциональная нагрузка литературных языков неодинакова в разных исторических условиях, причем определяющую роль здесь играет уровень развития общества и общей культуры народа. Арабский древний литературный язык оформляется в VII - VIII вв. как язык поэзии, мусульманской религии, науки и школы в результате высокого уровня развития, которого достигла тогда арабская культура. Стилевое многообразие древнегреческого литературного языка неразрывно связано с разными жанрами литературы (эпос, лирическая поэзия, театр), с процветанием науки и философии, с развитием ораторского искусства.

Иная картина наблюдается в Западной Европе. У истоков литературных языков Западной Европы были поэтические и прозаические жанры художественной литературы, народный эпос; в Скандинавии и Ирландии выделяется, наряду со стилем эпической поэзии, прозаический стиль древних саг. К наддиалектному типу языка примыкал и язык древних рунических надписей (V - VIII вв.), так называемое руническое койнэ . XII - XIII вв.- период расцвета рыцарской лирики и рыцарского романа - дают высокие образцы провансальского, французского, немецкого, испанского литературных языков. Но эти литературные языки относительно поздно начинают обслуживать науку и образование, отчасти в результате заторможенного развития науки, но главным образом вследствие того, что завоевание литературным языком других сфер общения тормозилось в западно-европейских странах длительным господством латыни в области права, религии, государственного управления, образования и распространенностью в бытовом общении диалекта. Вытеснение латыни и замена ее литературным языком данного народа протекали во многом неодинаково в разных европейских странах.

В Германии с XIII в. немецкий язык проникает не только в дипломатическую переписку, в частно-правовые и государственные грамоты, но и в юриспруденцию. Крупные правовые памятники, Sachsenspiegel и Schwabenspiegel, пользовались огромной популярностью, о чем свидетельствует существование многочисленных рукописных вариантов из разных областей Германии. Почти одновременно немецкий язык начинает завоевывать и сферу государственного управления . Он господствует в имперской канцелярии Карла IV. Но латынь остается языком науки фактически до конца XVII века, она длительно господствует в университетском преподавании: еще в XVII в. чтение лекций на немецком языке встречало ожесточенное сопротивление. Определенному укреплению позиций латыни даже в некоторых литературных жанрах (драма) способствовала в Германии и эпоха Возрождения.

В Италии еще в XV в. в связи с общим направлением культуры эпохи Возрождения латынь оказывается единственным официально признанным языком не только науки, но и художественной литературы, и лишь столетие спустя итальянский литературный язык постепенно завоевывает права гражданства как многофункциональный письменно-литературный язык. Во Франции латынь употреблялась и в XVI в. не только в науке, но и в юриспруденции, в дипломатической переписке , хотя уже Франциск I ввел французский язык в королевскую канцелярию.

Типологически близкие черты обнаруживает и функционирование литературных языков в древней Руси, в Болгарии и Сербии. Так, например, развитие древнего русского литературного языка тоже происходило в условиях своеобразного двуязычия, поскольку область культа, науки и некоторые жанры литературы обслуживал старославянский язык . До конца XVII в. этот чужой, хотя и близкородственный язык, противопоставлялся литературному языку на народной основе, т. е. русскому литературному языку в собственном смысле этого слова, поэтому употребление русского литературного языка, его стилевое многообразие оказались ограниченными: он выступал лишь в деловой письменности, в таких памятниках, как "Русская Правда", и некоторых жанрах литературы (жития святых, летопись и некоторые другие памятники). Только в начале XVIII в. обозначается процесс разрушения двуязычия и как следствие этого - постепенное функционально-стилевое обогащение литературного языка.

В большинстве литературных языков СССР черты универсального средства общения формируются только после Октябрьской революции в результате завоевания литературным языком таких сфер, как государственное управление, наука, высшее образование. С этим связаны и изменения в системе функциональных стилей этих языков, в составе их лексики (ср. формирование общественно-политической и научной терминологии) и в синтаксических закономерностях . Сказанное относится даже к языкам с длительной письменно-литературной традицией, как, например, грузинский, украинский, армянский, азербайджанский литературные языки.

Следовательно, и такие различительные признаки литературного языка, как многофункциональность и связанное с ней стилевое разнообразие, не являются чем-то абсолютным и стабильным. Характер этой многофункциональности, темпы накопления в литературном языке тех признаков, которые превращают его в универсальное средство общения, зависят от исторических условий, в которых функционирует данный литературный язык, от предшествующей его истории.

В большинстве литературных языков позднее всего происходит овладение сферой бытового общения, если вообще данный литературный язык в процессе своего развития становится универсальным языком. Даже во Франции, где рано оформилось единство литературного языка, сфера устного общения сохраняла значительные локальные особенности вплоть до XVIII в. .

В отличие от литературного языка, территориальный диалект типологически не знает многофункциональности и стилевого разнообразия, поскольку после выделения литературного языка основная функция диалекта - служить средством общения в быту, в повседневной жизни, т. е. его "функциональный стиль" - разговорная речь. Так называемая литература на диалектах представляет собой чаще всего областные варианты литературного языка. Вопрос о том, как следует определить место литературы на диалектах в Италии, является спорным. В этой стране, в результате позднего национального объединения (1861 г.) в течение длительного времени, наряду с общеитальянским литературным языком, в каждой провинции процветал собственный диалект, по-видимому, не только в функции обиходно-разговорного средства общения у разных слоев населения . Обычно указывается, что с XV - XVI вв. существовала региональная художественная литература и еще в конце XIX в. - начале XX в. в Генуе издавался рабочий журнал на местном диалекте . Однако действительно ли это литература на диалекте в собственном значении этого слова, или это региональные варианты литературного языка, связанные с существующими областными и городскими койнэ, - решить в настоящее время трудно. Однако показательно, что один из крупнейших знатоков этого вопроса Б. Мильорини не отождествляет язык этой литературы с диалектом в собственном смысле этого слова: первый он называет italiano regionale ("региональный итальянский"), второй - dialetto loсale ("локальный, или территориальный диалект"), общеитальянский литературный язык называется просто italiano "итальянский" . Еще более сложен вопрос об арабских диалектах, выступающих как средство общения в разных арабских странах. Во всяком случае их статус иной, чем статус диалектов в узком значении этого слова.

III. Характер распределения литературного языка и диалекта по сферам коммуникации в известной степени связан с соотношением письменной и устной форм языка. Нередко можно встретить утверждение о преимущественной связи литературного языка с письменностью, об особой роли книжного стиля в развитии литературных языков . В известной степени это положение справедливо. Обработанная форма большинства современных языков создавалась в вариантах книжно-письменных стилей и в художественной литературе; выработка единства и общеобязательности, т. е. оформление языкового стандарта, осуществляется часто раньше в письменной форме языка, отличающейся вообще большей стабильностью, чем устная форма. Не только в таких странах, как Германия или Италия, где длительное время единый литературный язык был связан по преимуществу с письменностью, но и в других странах процессы нормализации, т. е. кодификации сознательно фиксируемых норм, соотнесены на первых стадиях этого процесса преимущественно с письменным языком. Наряду с художественной литературой в ряде стран (Россия, Франция, Германия) определяющую роль в этом процессе играл язык деловой письменности. К тому же в некоторых странах существуют литературные языки, которые, будучи резко противопоставленными разговорному языку, представляют собой более древний, чем разговорный язык, тип того же языка и существуют фактически только в письменной форме; на Цейлоне сингалезский литературный язык существует только в письменной форме, сохраняя архаичный грамматический строй (флективный) и резко отличаясь от аналитического языка устной коммуникации; в Китае вэньянь являлся письменно-литературным языком, исторической моделью которого был литературный язык средневекового Китая VIII - XII вв.; в Японии бунго - письменно-литературный язык, исторической моделью которого является литературный язык Японии XIII - XIV вв. , в Индии письменно-литературный санскрит сосуществует с живыми литературными языками; аналогичная ситуация имеется отчасти в арабских странах, где литературный язык, исторической моделью которого был классический арабский, представляет собой в основном книжно-письменный язык.

Однако рассмотренные выше отношения между литературным языком и письменной формой не являются универсальными и не могут быть включены в его общую типологическую характеристику. Как уже отмечалось выше, существование устной разновидности литературного языка является столь же "нормальным" случаем, как и существование письменно-литературных языков. Более того, можно утверждать, что в определенные эпохи истории культуры обработанная форма языка, противопоставленная разговорному языку, существует преимущественно в устной разновидности (ср., например, греческий литературный язык эпохи Гомера). У многих народов литературный язык практически древнее письменности, как бы парадоксально это ни звучало, и в письменной форме фиксируется позднее то, что создавалось на устной разновидности литературного языка. Так было с языком эпических творений у разных народов Азии, Африки, Америки и Европы, с языком устного права, религии. Но и в более позднюю эпоху, в условиях существования письменности и наряду с развитием письменных стилей литературного языка, литературный язык нередко выступает в устной разновидности; ср. язык провансальских трубадуров XII в., немецких минезингеров и шпильманов XII - XIII .в. и т. д. С другой стороны, система стилей современных литературных языков включает не только письменные стили, но и разговорный стиль, т. е. современные литературные языки выступают и в устной форме. Статус литературно-разговорных стилей в разных странах неодинаков. Его конкурентами могут быть не только территориальные диалекты, но и разные промежуточные формы существования языка, как обиходно-разговорный язык в Чехословакии, Umgangssprache в Германии, так называемый итальянизированный жаргон в Италии . К тому же и книжные стили реализуются в устной форме (ср. язык официальных выступлений - политических, научных и т. д.).

Поэтому соотношение письменной и устной формы в применении к литературному языку и диалекту выражается не в том, что за каждым из них закрепляется только письменная или только устная форма, а в том, что развитие книжно-письменных стилей, их многообразие характеризует только литературный язык, независимо от того, является ли литературный язык единым или он реализуется в нескольких вариантах (см. ниже).

IV. Социальная база литературного языка - категория историческая, впрочем так же, как и территориального диалекта; по преимуществу здесь ведущую роль играет общественный строй, при котором создавался тот или иной литературный язык и в условиях которого литературный язык функционирует. Под социальной базой понимаются, с одной стороны, социальная сфера использования литературного языка или других форм существования языка, т. е. какая общественная группа или группы являются носителями данной формы существования языка, а с другой - какие общественные слои принимают участие в творческом процессе создания данной формы. Социальная база литературных языков определяется прежде всего тем, на какую языковую практику опирается и чьим образцам следует литературный язык в своем становлении и развитии.

В период расцвета феодализма в Европе развитие и функционирование литературного языка было связано главным образом с рыцарской и клерикальной культурой, что обусловило определенную ограниченность социальной базы литературного языка и известное его обособление от разговорного языка не только сельского, но и городского населения. Устная разновидность литературного языка была представлена образцами рыцарской поэзии со свойственным ей строгим отбором узкосословной тематики, с традиционными сюжетными штампами, определявшими и штампы языковые. В Германии, где рыцарская культура развивалась позднее, чем в других европейских странах, и где рыцарская поэзия была под сильнейшим влиянием французских образцов, язык этой поэзии был буквально наводнен заимствованиями из французского языка: не только отдельными словами, впоследствии исчезнувшими из языка вместе с исчезновением рыцарской культуры (ср. chancun "песня", garcun "мальчик", "паж", schou "радость", "веселье", amie "возлюбленная", rivier "ручей", "река" и т. д.), но и целыми оборотами. Этому стилю немецкого литературного языка противостояли два других функциональных стиля, связанных с книжно-письменной разновидностью немецкого литературного языка XIII - XIV вв.: стиль клерикальной и стиль правовой литературы. Первый из них обнаруживает значительное влияние латыни в лексике и особенно в синтаксисе (партиципиальные "обороты, оборот вин. п. с инф.), второй - наиболее близок к разговорному языку. По-видимому, однако, в той устной форме литературного языка, которая была представлена церковной проповедью (ср., например, проповеди Бертольда Регенсбургского XIII в. или Гайлера фон Кайзерберга XV в.), обнаруживается сближение клерикально-книжного стиля и стиля народно-разговорного как в лексических пластах, так и в синтаксисе. Таким образом, можно определить не только социальную базу немецкого литературного языка XII - XIV вв., реализующегося в совокупности разных стилей, противостоящих обиходно-разговорному языку (представленному множеством территориальных диалектов), но и социальную обусловленность стилевой дифференциации в пределах самого литературного языка.

Характеризуя процессы развития литературных языков Китая и Японии, Н. И. Конрад писал, что общественная значимость средневекового литературного языка в этих странах "ограничивается определенными, сравнительно узкими, общественными слоями, главным образом,- господствующим классом" . Этим объяснялся и большой разрыв, который существовал между письменно-литературным и разговорным языком.

Во Франции уже с XIII в. складывается относительно единый письменно-литературный язык, вытесняющий другие письменно-литературные варианты. Указ Франциска I (1539 г.) о введении французского языка вместо латыни был вместе с тем направлен и против использования диалектов в канцелярской практике. Французские нормализаторы XVI-XVII вв. ориентировались на язык двора (см. деятельность Вожла во Франции.)

Если для средневековых литературных языков более или менее типичным является их узкая социальная база, поскольку носителями этих языков были господствующие классы феодального общества, и литературные языки обслуживали культуру этих общественных группировок, что, естественно, отразилось прежде всего на характере стилей литературного языка, то процесс формирования и развития национальных литературных языков характеризуется нарастанием тенденций к их демократизации, к расширению их социальной базы, к сближению книжно-письменных и народно-разговорных стилей . В странах, где длительное время господствовали средневековые письменно-литературные языки, движение против них было связано с развитием нового господствующего класса - буржуазии. Складывание и оформление так называемого "обычного" языка в Китае и Японии, в дальнейшем развивающегося в национальный литературный язык, соотнесено с зарождением капиталистических отношений и ростом буржуазии . Аналогичные социальные факторы действовали в странах Западной Европы, где формирование наций происходило в условиях зарождающегося капитализма (см. ниже).

История литературных языков, смена типов литературного языка связаны с изменениями социальной базы литературного языка и через это звено - с процессами развития общественного строя. Однако не всегда поступательный ход истории сопровождается обязательным расширением социальной базы литературного языка, его демократизацией. Многое в этом процессе зависит от конкретных исторических условий. Интересны в этой связи изменения, происходившие в истории чешского литературного языка. XVI в. - золотой век чешской литературы и чешского литературного языка, достигшего в этот период известного единства. В эпоху гуситских войн происходит определенная демократизация литературного языка в отличие от узко сословного его характера в XIV - XV вв. . После подавления чешского восстания 1620 г. чешский язык в результате националистической политики Габсбургов фактически изгоняется из важнейших общественных сфер, в которых тогда господствуют латынь или немецкий язык. В 1781 г. немецкий язык становится государственным языком. Национальное угнетение обусловило падение культуры чешского литературного языка, так как чешский язык употреблялся по преимуществу сельским населением, говорившим не на литературном языке . Возрождение литературного чешского языка происходило в конце XVIII - начале XIX в. в связи с ростом национально-освободительного движения, но деятели литературы и науки опирались при этом не на живой разговорный язык, а на язык литературы XVI в., далекий от разговорного языка разных слоев чешского народа. "Новый литературный чешский язык, - писал Матезиус, - стал таким образом самым архаическим членом почетной семьи славянских языков и трагически отдалился от разговорного чешского языка" . В этих условиях социальная база литературного чешского языка в XIX в. оказалась более узкой, чем в эпоху гуситских войн.

Широта социальной базы территориального диалекта обратно пропорциональна широте социальной базы литературного языка: чем уже социальная база литературного языка, чем более сословно ограниченную языковую практику она воплощает, тем шире социальная база нелитературных форм существования языка, в том числе и территориального диалекта. Широкое распространение диалектов в Италии XIX - XX вв. противостоит ограниченности социальной базы литературного языка; в арабских странах ограниченная социальная база литературного языка уже в Х в. способствовала широкому развитию диалектов ; в Германии XIV - XV вв. преимущественная связь немецкого литературного языка с книжно-письменными стилями обусловила его употребление только среди общественных групп, владевших грамотой на немецком языке, поскольку же грамотность тогда была привилегией духовенства, городской интеллигенции, в том числе деятелей имперских, княжеских и городских канцелярий, отчасти дворянства, представители которого были нередко малограмотными, то основная масса городского и сельского населения оставалась носителем территориальных диалектов.

В последующие века соотношение меняется. Диалект вытесняется в результате наступления литературного языка и разных типов областных койнэ или интердиалектов (см. ниже), причем наиболее прочные позиции он сохраняет в сельской местности, особенно в более отдаленных от крупных центров населенных пунктах.

Устойчивость диалекта дифференцирована и среди разных возрастных групп населения. Обычно старшее поколение остается верным территориальному диалекту, тогда как младшее поколение является по преимуществу носителем областных койнэ. В условиях существования стандартизованных литературных языков соотношение социальной базы литературного языка и диалекта представляет собой весьма сложную картину, так как определяющими социальную базу факторами являются не только дифференциация жителей города и деревни, но также возрастной и образовательный ценз.

Многочисленные работы, выполненные в последние десятилетия на материале разных языков, показали примерно однотипную социальную стратификацию литературных и нелитературных форм в тех странах, где территориальный диалект сохраняет значительные строевые отличия от литературного языка и где относительно ограничена роль языкового стандарта .

Весьма существенно также наличие даже в современных условиях в разных странах своеобразного двуязычия, когда владеющий литературным языком и употребляющий его в официальных сферах общения использует диалект в быту, как это наблюдалось в Италии, Германии, в арабских странах. Социальная стратификация тем самым перекрещивается со стратификацией по сферам общения. Употребление литературного языка в быту воспринимается в некоторых частях Норвегии как известная аффектация. Это явление характерно не только для современных языковых отношений: всюду, где функциональная система литературного языка была ограничена книжными стилями, диалект оказывался наиболее распространенным средством устного общения, конкурируя первоначально не с устно-разговорными стилями литературного языка, которые тогда еще не существовали, а с обиходно-разговорными койнэ, последние оформляются на определенном этапе развития общества и связаны по преимуществу с ростом городской культуры. По-видимому, типологически устно-разговорные стили литературного языка развиваются на более позднем историческом этапе, чем обиходно-разговорное койнэ; те социальные слои, которые использовали литературный язык в таких общественных сферах, как государственное управление, религия, художественная литература, в быту ранее применяли либо диалект, который в этих условиях обладал положением регионально ограниченного, но социально общенародного средства общения, либо региональные койнэ.

V. Поскольку литературный язык, в каких бы исторических разновидностях он ни выступал, всегда является единственной обработанной формой существования языка, противопоставленной необработанным формам, специфика литературного языка, как уже отмечалось выше, связана с определенным отбором и относительной регламентацией. Ни территориальному диалекту, ни промежуточным между территориальным диалектом и литературным языком формам подобный отбор и регламентация не свойственны. Следует подчеркнуть, что наличие отбора и относительной регламентации еще не означает существования стандартизации и кодификации строгих норм. Поэтому нельзя безоговорочно принять утверждение, высказанное А. В. Исаченко (см. стр. 505), что литературный язык противопоставляется другим формам существования языка как нормированный языковый тип ненормированному. Возражения вызывает как форма данного утверждения, так и его содержание. Норма, хотя и не осознанная и не получившая кодификации, но делающая возможным беспрепятственное общение, свойственна и диалекту, вследствие этого вряд ли здесь возможно принимать противопоставление нормированного типа языка ненормированному типу. Ненормированность, определенная зыбкость характеризует скорее разные интердиалекты о которых подробно см. ниже). С другой стороны, если под нормированным типом понимать наличие последовательной кодификации осознанных норм, т. е. наличие нормализационных процессов, то эти процессы развиваются только в определенных исторических условиях, чаще всего в национальную эпоху, хотя возможны и исключения (ср. систему нормативов, представленную в грамматике Панини), и характеризуют только определенную разновидность литературного языка (см. ниже). Отбор же и связанная с ним относительная регламентация языка предшествуют нормализационным процессам. Отбор и регламентация выражаются в стилистических нормативах, столь специфичных для языка эпоса, в использовании определенных лексических пластов, что характерно также для языка эпической поэзии у разных народов. Весьма интенсивны эти процессы в языке рыцарской поэзии Западной Европы, где оформляется своеобразный пласт сословной лексики. Общим для языка рыцарской поэзии является и стремление избежать употребления бытовой лексики и разговорных оборотов. Фактически те же тенденции обозначаются в древних литературных языках Китая и Японии, в арабских странах, в узбекском письменном литературном языке; строгий отбор и регламентацию обнаруживает и древнегрузинский литературный язык (памятники c V в. н. э.), достигающий высокой степени обработанности. Одним из проявлений этого отбора является и включение определенного пласта заимствованной книжной лексики.

Отбор и относительная регламентация характеризуют, однако, не только лексику литературного языка. Преобладание в определенные периоды истории многих литературных языков книжно-письменных стилей является одним из стимулов осуществления отбора и регламентаций в синтаксисе и фонетико-орфографических системах. Синтаксическая неорганизованность, свойственная спонтанной разговорной речи, преодолевается в литературных языках путем постепенного оформления организованного синтаксического целого. Модели книжно-письменных и разговорных синтаксических структур сосуществуют в языковой системе: это прежде всего относится к оформлению сложного синтаксического целого, но может касаться и других структур. Литературный язык является не только творческим фактором создания новых синтаксических моделей, связанных с системой книжно-письменных стилей, но и осуществляет их отбор из имеющегося синтаксического инвентаря и тем самым относительную регламентацию.

В отличие от эпохи существования в литературном языке строгой последовательной кодификации, в донациональный период в нем преобладает, несмотря на отбор, возможность относительно широкой вариативности (см. гл. "Норма").

В донациональный период отбор и относительная регламентация четко прослеживаются в тех случаях, когда литературный язык объединяет черты нескольких диалектных районов, что наблюдается особенно ясно в истории нидерландского языка XIII - XV вв., где происходила смена ведущих областных вариантов литературного языка: в XIII - XIV вв. в связи с экономическим и политическим расцветом Фландрии центром развития литературного языка становятся сначала ее западные, а затем восточные районы. Западно-фламандский вариант литературного языка сменяется в этой связи в XIV в. восточно-фламандским вариантом, отличающимся значительно большей нивелировкой местных особенностей. В XV в., когда ведущую политическую, экономическую и культурную роль начинает играть Брабант с центрами в Брюсселе и Антверпене, здесь развивается новый вариант регионального литературного языка, сочетавшего традиции более старого фламандского литературного языка и обобщенные черты местного диалекта, достигая известной унификации . Подобное объединение разных областных традиций литературного языка реализуется только в результате отбора и более или менее осознанной регламентации, хотя и не получившей кодификации. Частично и развитие литературных языков осуществляется в связи с изменением принципа отбора. Характеризуя процессы развития русского литературного языка, Р. И. Аванесов писал, в частности, о фонетической системе: "Фонетическая система литературного языка развивается путем отбрасывания одних вариантов того или иного звена и замены их другими вариантами" , но процесс этот обусловлен определенным отбором, вследствие чего далеко не все новые фонетические явления, характеризующие развитие диалекта, получают отражение в литературном языке.

В связи с тем, что отбор и регламентация являются важнейшими различительными признаками литературных языков, некоторыми учеными выдвигалось положение о том, что литературному языку, в отличие от "общенародного языка" (о понятии "общенародный язык" см. дальше), внутреннее развитие свойственно не на всех уровнях его системы. Так, например, развитие фонетической и морфологической подсистем осуществляется, согласно этой концепции, за пределами "литературного языка". "Внутренние законы развития, - писал Р. И. Аванесов, - присущи литературному языку прежде всего в таких сферах, как обогащение словаря, в частности - словообразование, синтаксис, семантика" . В этой связи он приходит к общему выводу, что не внутреннее развитие, но отбор и регламентация характеризуют в первую очередь литературный язык. Такое обобщенное утверждение нуждается в некоторых критических замечаниях.

Бесспорно, как уже неоднократно отмечалось в данной работе, именно отбор и относительная регламентация являются наиболее общими, можно сказать, типологическими признаками литературных языков. Но вряд ли следует их противопоставлять внутренним законам развития. Поэтому в целом справедливое замечание Р. И. Аванесова, что в применении к фонетической системе в литературном языке господствует отбор, но не органическое развитие, требует известных оговорок. Действительно, в тех случаях, когда изменение фонетической системы осуществляется, казалось бы, независимо от узуса разговорного языка, положение это не сохраняет силу. Так, например, акцентологическая система немецкого языка претерпела значительные изменения в связи с включением иноязычной лексики преимущественно книжного происхождения, т. е. лексики, функционирующей первоначально только в литературном языке. Если в отношении древних периодов истории акцентный тип немецкого языка может быть охарактеризован как обладающий ударением, закрепленным за первым слогом, то появление продуктивных лексических групп с ударением на конце слова, например, глаголов на -ieren (типа spazieren), образованных по французской глагольной модели, делает подобную характеристику неточной. Однако бесспорно, что в применении к единицам других языковых уровней, включая и морфологическую подсистему, специфические структурные черты литературного языка проявляются более сильно. В частности, в немецком языке оформление специальной формы буд. вр. с werden, а также второго буд. вр., парадигмы кондиционалиса и инфинитива перфекта действ. и страд. залогов происходило преимущественно в литературном языке. В финском языке некоторые формы пассива (пассив с глаголом быть) оформляются, по-видимому, под влиянием шведского языка и связаны по преимуществу с книжно-письменной традицией.

Нормализационные процессы и кодификация - различительные признаки главным образом национальных литературных языков - подготавливаются в предыдущие периоды менее строгим, менее последовательным, менее осознанным отбором и регламентацией, сосуществующими с широкой вариативностью. Допустимость вариантов сосуществует с нормой и в национальный период истории языков, но в донациональный период само понятие нормы было более широким, допускающим иной диапазон варьирования.

VI. Соотношение литературного языка и диалекта - степень их близости и расхождения перекрещивается с соотношением литературного языка и разговорных форм общения. Очевидно, что максимальным является расхождение между старыми письменно-литературными языками (в тех случаях, когда они продолжают функционировать наряду с развивающимися новыми литературными языками) и диалектами, как это имело место, в частности, в Китае, Японии, арабских странах и т. д. Однако и в других исторических условиях в тех странах, где имеется значительная диалектная дробность и относительно устойчивы позиции диалекта, расхождения между отдельными диалектами и литературным языком могут быть довольно значительны. Так, в Норвегии один из вариантов литературного языка bokmеl (см. ниже) отличается от диалекта не только в фонетической системе, но и в других аспектах языкового строя: сопоставление северо-норвежского диалекта Rana mеlet на берегу Рана-фьорда с riksmеl или bokmеl обнаруживает, например, следующие особенности: мн. ч. существительных типа haest "лошадь" имеет в диалекте окончание -а, в bokmеl -er; наст. вр. глагола "приходить" в диалекте - gaem, в bokmеl - komer; местоим. "я" в диалекте - eg, в bokmеl - je; вопр. местоим. "кто", "что" в диалекте - kem, ke, в bokmеl - vem, kem и т.д. .

При определении степени расхождения литературного языка и диалекта необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что ряд строевых элементов характеризует исключительно литературный язык. Это относится не только к определенным пластам лексики, включая ее иноязычный пласт, политическую и научную терминологию и т. д., но и к строевым элементам морфологии и синтаксиса (см. стр. 522).

Литературный язык в некоторых случаях оказывается архаичнее диалекта. Так, в русском литературном языке стойко удерживается система трех родов во всей именной парадигме, в диалектно окрашенной речи ср. р. вытесняется формами женск. р. (ср. моя красивая платье). В немецком литературном языке сохраняется форма род. п., тогда как в диалектах она давно стала неупотребительной и т. п. Но вместе с тем диалект нередко сохраняет исчезнувшие в литературном языке элементы.

Существенно и то обстоятельство, что разные территориальные диалекты одного и того же языка обнаруживают разную степень близости к литературному языку: в Италии диалекты Тосканы были ближе к общему литературному языку, чем диалекты других областей, что связано с процессами формирования итальянского литературного языка; во Франции эпохи формирования единства литературного языка наиболее близок к нему был франсийский диалект, послуживший основой формирования литературного языка; в Китае выделяется в этом отношении северный диалект и т. д.

В этой связи отмечается и близость территориальных диалектов к тем областным вариантам литературных языков (по преимуществу в феодальную эпоху), которые связаны с языковыми особенностями определенных диалектных территорий. В применении к русскому языку выделялись литературно-письменные традиции Киева, Новгорода, Рязани, Пскова, Москвы. Г. О. Винокур поэтому указывал даже, что "язык древнерусской письменности, какими бы стилистическими приметами он ни отличался, это в принципе язык диалектный" . Не соглашаясь с данной формулировкой, поскольку в принципе именно стилистические приметы, сочетание старославянской и русской языковых стихий обусловили наддиалектный характер языка древнерусских памятников, отмечаем, однако, безусловно большую близость этих вариантов письменно-литературного языка к характерным особенностям соответствующих диалектных областей.

С вопросом о соотношении строевых признаков литературного языка и диалекта тесно связана проблема диалектной базы национальных литературных языков. Не останавливаясь здесь на этом вопросе, поскольку он рассматривается подробнее в других разделах, отметим лишь, что, как показывает материал из истории разных языков, процесс формирования единого литературного языка национального периода настолько сложен, столь специфичны закономерности этого процесса по сравнению с жизнью территориального диалекта и столь многообразны формы сочетания в этом процессе особенностей разговорных койнэ определенной территории (а не просто диалекта) и особенностей разных перекрещивающихся традиций книжного языка, что в истории литературных языков с длительной письменной традицией редко единая норма литературного языка является кодификацией системы диалектных признаков одной какой-либо местности. Это отмечали в исследованиях по материалу разных языков многие авторы, наиболее последовательно эту точку зрения развивал на материале русского языка Ф. П. Филин . P. А. Будагов в этой связи выделяет два пути развития литературного языка на базе диалекта: либо один из диалектов (чаще столичный или столичный в перспективе) превращается в основу литературного языка, либо литературный язык впитывает в себя элементы разных диалектов, подвергая их определенной обработке и переплавляя в новую систему . В качестве примеров первого пути приводится Франция, Испания, а также Англия и Нидерланды, в качестве примеров второго пути - Италия, Словакия. Однако в условиях имевшейся смены диалектной базы и взаимодействия разных письменно-литературных традиций вряд ли английский и нидерландский литературные языки являются подходящими иллюстрациями для первого пути, так как здесь именно происходило "поглощение литературным языком элементов разных диалектов", которые подвергались обработке и переплавлялись в новую систему. Сомнение вызывает и вопрос о том, в какой степени городские койнэ (Парижа, Лондона, Москвы, Ташкента, Токио и т. д.) могут рассматриваться как территориальные диалекты в собственном смысле этого слова. Во всяком случае в применении к говору Москвы, Лондона, Ташкента их интердиалектный характер представляется весьма вероятным . По-видимому, в большинстве случаев для процессов формирования единых норм литературных языков определяющую роль играла не система строевых признаков территориальных диалектов, а городские койнэ, обладающие в большей или меньшей степени интердиалектным характером.

Введение

Современный русский язык - один из богатейших языков мира. Его величие создается огромным словарным запасом, широкой многозначностью слов, богатством синонимов, неисчерпаемыми возможностями словообразования, многочисленностью словоформ, особенностями звуков, подвижностью ударения, четким и стройным синтаксисом, разнообразием стилистических ресурсов. Следует различать понятия русский национальный язык и литературный русский язык. Национальный язык - язык русского народа - охватывает все сферы речевой деятельности людей, независимо от образования, воспитания, места жительства, профессии; он включает в свой состав диалекты, специальную лексику, жаргоны, то есть русский национальный язык неоднороден: в его составе функционируют особые разновидности языка.

Литературный язык и диалекты

Литературный язык (стандартный) - нормированный язык, имеющий правила, соблюдать которые обязаны все члены общества. Говор (диалект) - самая маленькая территориальная разновидность языка, на которой говорят жители нескольких районов. Объединение говоров называют наречием.

Почтительное отношение к литературному языку понятно и оправданно: тем самым осознается его культурная ценность и социальная значимость. А причины пренебрежительного отношения к диалектам уходят в советское прошлое. В пору коллективизации все стороны деревенской жизни были обновлены, заменены, в результате пострадали и традиционная и языковая культуры крестьянства в равной мере.

Литературный язык постоянно влияет на говоры, и они постепенно разрушаются. Но все взаимосвязано, в свою очередь говоры дополняют стандартный язык и даже частично вливаются в его состав. К примеру, слово «бублик» было заимствовано из южнорусских говоров. « Если бы литературный язык оторвался от диалектов, от «почвы», то он,подобно Антею, потерял бы всю свою силу и уподобился бы мертвому языку, каким является теперь латинский язык…» (Л.В.Щерба)

Возраст говоров разный: одни очень древние, другие помоложе. Диалекты первичного образования - говоры, которые были распространены на территориях раннего расселения восточнославянских племен во временных рамках с VI и до конца XVI в., то есть там, где складывался язык русской нации- в центре европейской части России. На пространствах, которые были заселены позднее XVI века, куда люди переселялись отовсюду, образовались диалекты вторичного образования. Из-за смешения народа произошел синтез говоров. Яркий пример тому - диалекты Среднего и Нижнего Поволжья, Кубани, Урала, Сибири, для которых центральные наречия являются «материнскими».