Религиозный фактор в политике Российской империи в Туркестанском крае (1867–1917 гг.).

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Уральский федеральный университет

имени первого Президента России Б.Н. Ельцина»

Институт гуманитарных наук и искусств

Кафедра истории России

Религиозный фактор в политике Российской империи в Туркестанском крае (1867 - 1917 гг.)

Курсовая работа

Екатеринбург

Введение.

Религиозный фактор в социально-экономической политике властей (1860-е - 1890-е гг.).

Влияние идей пантюркизма, панисламизма и джадидизма на население Туркестана.

Политика российский властей в Туркестанском генерал-губернаторстве в кон. XIX - нач. XX в. в контексте религиозного фактора.

Заключение.

Список источников и литературы.

Введение

Усилившееся и ускорившееся взаимодействие и партнерство между Россией и странами Центральной Азии в последние десятилетия, требует глубокого и всестороннего изучения взаимоотношений вышеуказанных стран во всех сферах жизни, для приобретения интенсивного характера развития взамен экстенсивного. Таким образом, актуальность данной работы подтверждается тезисом о необходимости использования исторического опыта в осмыслении современной действительности во взаимоотношениях стран Центральной Азии и России.

Несмотря на очевидный и важный вклад дореволюционной и советской исторической науки в разработке данной тематики, количество неиспользованных и неопубликованных источников, напрямую или косвенно связанных с этим вопросом, достаточно велико. Поэтому вполне обоснованно можно говорить о том, что перед историками стоит важная задача в обработке и исследовании новых данных. Из всего этого можно сделать вывод: анализ взаимоотношений Царской России и жителей Центральной Азии актуален на современном этапе развития исторической науки.

Объектом исследования является политика российских властей в отношении мусульман Туркестанского генерал-губернаторства.

Предмет исследования - религиозный фактор, его развитие и влияние на действия властей края.

После завершения покорения большей части Центральной Азии интерес дореволюционных историков к истории, культуре и быту населения данного региона закономерно возрос. Связано это, в первую очередь с появившейся возможностью относительно безопасно передвигаться по присоединенным областям. Данная тематика нашла отражение в трудах В. П. Наливкина, В. В. Бартольда, Н. П. Остроумова, А. Н. Харузина. Многие авторы помимо ретроспективного анализа пытались дать аналитическую оценку проводимой политики властей. Оценки историков в этот период были разными, но чаще всего авторы сходились во мнении, что властям стоит больше уделять внимание культуре и быту, попытаться понять самих людей, проживающих в центральноазиатских областях, и действовать по принципу гибкого подхода. В конце XIX - начале XX вв. сложилась замечательная плеяда востоковедов, которые внесли значительный вклад в изучение Центральной Азии в целом.

Отдельно следует отметить выдающуюся работу историка военного дела М. А. Терентьева, который обобщил огромный пласт архивных материалов по завоеванию Туркестанского края. Данная работа до сих пор не превзойдена по полноте описания событий. Автор, в некотором смысле, подвел черту в деле официальной оценки присоединения Туркестана и дальнейшей политики российских властей.

Историки этого периода в конечном итоге давали в целом положительную оценку политике империи, хотя не умаляли промахи власти. Однако очевидным недостатком многих работ того времени можно считать недостаточное количество обобщающей и аналитической информации, которая могла бы дать более глубокое и проработанное освещение, а не только описание событий и его оценки. Впрочем, это не может быть использовано как упрек историкам того времени, т. к. они шли рука об руку с европейской методологией истории, которая в то время еще не избавилась от позитивизма и свойственного ему внимания к политической истории.

Для советской историографии, особенно на начальном этапе её развития, характерна негативная оценка в целом всей деятельности России в данном регионе.

Некоторые изменения в оценках стали происходить в 1960-е- 70-е гг.., когда причины присоединения Центральной Азии перестают сводить лишь к экономическим побуждениям. Авторы работ стали говорить о необходимости, и, в некоторой степени, неизбежности присоединения данного региона в силу объективных причин. Однако, большая часть событий освещалась с точки зрения марксизма-ленинизма, в рамках которого, политика России в то время определялась империалистическими побуждениями. Часто игнорировался личностный фактор как таковой, что приводило к перекосам в оценках. Но это, однако, не умаляет всех заслуг советских ученых, которые продолжили разработку данной тематики.

Историография на рубеже 1980-90-х гг. претерпела значительные изменения, связанные со становлением национальных историографий независимых государств Центральной Азии.

Имперский период стал рассматриваться в работах историков Центральной Азии после 1991 г., как эпоха всевозможных притеснений коренного населения и героической национально-освободительной борьбы народов Туркестана, что отразилось в работе Н. А. Абдурахимовой и Г. К. Рустамовой. Схожую позицию занимает Н. И. Алимова. В целом, данную ситуацию можно характеризовать как тенденциозную для всей национальной историографии Центральной Азии. Также ситуация усугубляется культивированием выводов указанных авторов в работах (в том числе и учебных) таких историков как Ж. Рахимов и Ф. Исхаков, где даются принципиально односторонние факты и их интерпретации.

Появление коллективной монографии «Центральная Азия в составе Российской империи» было вполне закономерным ответом на антироссийские выпады историков ближнего зарубежья, в частности Узбекистана. В ней дана попытка охватить все стороны жизни туркестанского общества и дать наиболее объективную оценку действий российских властей на основе разнообразного материала. Необходимо отметить еще одну работу сводного характера, а именно монографию Е. А. Глущенко «Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования».

Из современных российских историков, занимающимися данной проблематикой, следует выделить Д. Ю. Арапова и П. П. Литвинова. Оба автора сосредоточены на религиозной политике царской России в Туркестанском крае, и как многие современные российские историки пытаются провести тщательную ревизию многих устоявшихся ранее взглядов по этому вопросу.

Исходя из анализа историографии, можно прийти к выводу о недостаточной изученности заявленной проблематики. Хотя в последние годы делаются попытки осмысления религиозной политики туркестанской администрации, они часто проходят лишь в общем контексте изучения курса царского правительства на мусульманских окраинах Российской империи. При этом, помимо более специализированного и углубленного изучения данной проблематики необходимо изучать её не только со стороны властей, но и со стороны самого религиозного фактора, который формировал ситуацию.

Источниковая база исследования представлена следующими видами письменных источников: делопроизводственная документация, законодательные акты, источники личного происхождения. В работе использовались материалы Государственного архива Оренбургской области (ГАОО).

Цель исследования: изучение внутренней и внешней политики российских властей в Туркестане в контексте религиозного фактора.

Задачи исследования:

·определить влияние религиозного фактора на социально-экономическую политику властей;

·проследить эволюцию степени влияния мусульманского духовенства на умы населения, включая новометодные школы;

·определить, характер зависимости между религиозным фактором и проводимым курсом краевой администрации в контексте изменений российского государства в начале XX в.

Хронологические рамки исследования ограничиваются периодом существования Туркестанского генерал-губернаторства (1867-1917 гг.).

Территориальные рамки исследования ограничены пределами Туркестанского генерал-губернаторства.

Основным историческим методом, используемым в данном исследовании, является т. н. историко-генетический метод. Основная цель данного метода состоит в объяснении фактов, выявлении причин их появления и последствий, построении логической цепочки событий, т. е. в конечном счете, он связан с пониманием глубинных механизмов эволюции изучаемого объекта или явления. Говоря иначе, историко-генетический метод позволяет проследить генезис и дальнейшее развитие объекта на основе причинно-следственного анализа. В силу приведенных выше характеристик был выбран именно этот метод, т. к. он полностью отвечает цели исследования.

Глава 1. Религиозный фактор в социально-экономической политике властей (1860-е - 1890-е гг.)

С самого начала прихода России в Туркестанский край власть дала понять местным жителям, что она не собирается совершаться коренную ломку обычаев и уклада, но требует от них исполнения законов, которые по её мнению идут на пользу всему генерал-губернаторству.

Административная практика местных органов власти строилась на основе системы т. н. «военно-народного» управления, которая включала в себя два подхода: 1) практически неограниченные права первых лиц администрации; 2) использование традиционных местных институтов.

В силу специфики данного региона, традиционные институты управления были тесным образом связаны с исламом. В связи с этим, несмотря на провозглашенную К. П. фон Кауфманом политику «невмешательства», власти приходилось часто контактировать с мусульманскими учреждениями.

Одной из первых задач, которые приходилось решать администрации Кауфмана стала проблема землепользования: множество видов земельных пожалований и сложные внутренние взаимоотношения владельцев и арендаторов препятствовали экономическому развитию региона.

Уже в 1868 г. по инициативе генерал-губернатора была создана комиссия во главе с М. Н. Николаевым. Ей было поручено разобраться в традиционной системе землепользования. Было установлено, что местные жители (в данном случае, речь идет о «киргизах») рассматривают землю для кочевий как общее достояние того или иного рода, однако, землевладельцы, имевшие свой рабочий скот и инвентарь, вели свои хозяйства самостоятельно, независимо друг от друга. Иногда производились переделы полей. Однако продаже подлежали лишь участки, засаженные плодовыми деревьями, считавшиеся личным недвижимым имуществом.

В местах оседлого землепользования была выявлена следующая ситуация. Комиссия смогла выделить три основных типа землевладений. Мильк-хур - свободные от налогообложения земли, принадлежавшие владельцу на правах собственности. Обычно такие земли жаловались ханом (или эмиром) за верную службу и другие заслуги. Но давалась она лишь на определенный срок, зависящий от воли правителя; к приходу русских властей данный вид пожалований не эволюционировал во что-то неотчуждаемое, поэтому не следует проводить параллелей с российскими поместьями. Такие земли обычно сдавали в аренду мелкими частями разным группам населения на правах аренды.

Второй тип - вакуфы. Это земли, которые, с разрешения правителя, были завещаны милькодержателями религиозным организациям (мечетям, медресе и пр.). Когда землевладение переводилось в разряд вакуфа, они закреплялись во владении потомства бывшего держателя, что давало им возможность получать часть вакуфного дохода. К данной лазейке прибегали многие милькодержатели, которые имели причины опасаться репрессий со стороны хана. Учитывая характер восточной деспотической власти с её некоторой нестабильностью в этом отношении, становится ясно, что количество вакуфных земель росло. Такие переводы увеличивали власть мусульманского духовенства, сосредотачивавшего в своих руках всё больше источников дохода и уменьшало потенциальные налоговые доходы.

Третий тип - амляк, земли государства, которые сдавались землепашцам на правах аренды. Владельцы этих земель платили все установленные налоги.

Комиссия М. Н. Николаева пришла к выводу, что «Все владельцы земельных имуществ, по силе такого общего начала, юридически всегда поставлены были в непосредственную зависимость по владению от власти государственной». Учитывая вышеприведенный вывод, а также тот факт, что власти края расценивали себя как правопреемниками ханской власти, администрация Туркестана сочла себя в полном праве управлять землевладением в новых землях.

Однако характер дальнейших преобразований вызывал в правительственных кругах разногласия. К. П. фон Кауфман стоял на двух принципах: земля должны быть в государственной собственности, а характер пользования - общинным или хотя бы подворным. По его мнению, такая система отвечала интересам России и была в согласии с шариатом и адатом. Центральные министерства, впрочем, были не согласны с такой позицией. Либеральные круги считали, что нужно продвигать «частную собственность» как будущую основу и фундамент «прогрессивного» Туркестана. Несмотря на эти разногласия, на начальном этапе преобразования проводились в рамках концепции Кауфмана, хотя на законодательном уровня этот вопрос не был решен вплоть до принятия «Положения об управлении Туркестанским краем» 1886 г.

Сложившаяся ситуация, когда огромные комплексы земель сосредотачивались в руках религиозных лиц или милькдаров и не подлежали налогообложению крайне губительно сказывалась на жизни дехкан (общее наименование крестьян-землепашцев) и ставило их в зависимое положение в т. ч. и от мусульманских священнослужителей.

Преобразования начались с 1867 г. К. П. фон Кауфман издает распоряжение, по которому за всеми арендаторами мильковых земель закреплялось право пожизненного и потомственного владения. Данный шаг, естественно, привлек население Туркестана на некоторое время на сторону новой администрации. Такая политика, была выгодна с нескольких сторон: вводилось большое количество налогооблагаемой земли; это увеличивало число довольных дехкан.

Комплекс вакуфных земель, как уже было отмечено, до прихода российских властей рос достаточно стабильно. Мусульманское духовенство, как известно, в силу своей консервативности и главенствующего положения (которое оно не хотело терять), в частности, в Туркестане, были в известной степени, настроены против российской власти. Несмотря на принятый курс религиозной политики, основанном на «невмешательстве» в религиозные дела, администрация Туркестана не могла не вмешиваться в вопрос влияния духовенства на умы населения.

Как видится, во многом, именно крупное вакуфное землевладение, которое подкрепляло влияние духовенства, вынудило власти пойти на расформирование этих комплексов земель. Очевидно, что администрация Туркестана преследовала не только экономические цели, но и политические. Кауфман потребовал от держателей мильковых и вакуфных земель предоставить документы, подтверждающие право владения ими. В 1873 г. была проведена экспертиза земельных актов. «Из 9203 десятин вакуфных и мильковых земель комиссия признала только 587 десятин вакуфных и 1210 десятин мильковых».

Впрочем, такие резкие изменения в землепользовании были восприняты в центральных ведомствах как «вредные и опасные». Впрочем, в конечном итоге большая часть проведенных мероприятий была сохранена, хотя и названа другими именами.

Вакуфные землевладения были всё же сохранены, но в сильно урезанном виде. Владельцам этих земель было предложено до 1 июня 1887 г. предоставить документы, подтверждающие права на них. Признавались лишь те бумаги, где стояла печать хана или эмира.

В какой-то момент, мусульманское духовенства Туркестана, действительно оказалось перед угрозой потерять большую часть своих доходов, т. к. большинство документов оказалось недействительными. Однако позже, преследуя различные выгоды, власти решили, что некоторую част вакуфов необходимо оставить. К тому же, кроме земельных участков, например, медресе имели городские вакуфы: лавки, караван-сараи, мельницы, бани и т. п. По данным 1894 г., всем медресе Туркестана принадлежало 2208 лавок.

По мнению П. П. Литвинова, российские власти сохранили вакуфное землевладение, т. к. была осознано основополагающая роль вакуфных доходов в роли обеспечения институтов образования и религиозной инфраструктуры. П.П. Литвинов считает, что, конфисковав вакуфы, государство не могло бы обеспечить даже половины потребностей медресе, мектебов, мечетей и духовенства даже в их дореформенном варианте.

Мусульманское духовенство и ханская власть всегда «шли бок о бок», поддерживая друг друга: религиозные деятели постоянно напоминали о легитимности власти, а хан, в свою очередь всячески поддерживал влияние духовенства на умы населения.

С приходом новой власти, такая связка исчезла. Более того, видя сложившуюся ситуация, администрация Туркестана пришла к мысли, что необходимо даже, в некотором смысле изолировать духовенство от власти.

Несмотря на официальные заверения о невмешательстве, власти активно вмешивались в дела, которые, по их мнению, могли навредить государственным интересам. Например, была упразднена высшая мусульманская судебная должность «кази-калян», а так же раисов наблюдавших за исполнением правил шариата (по «Положению 1867 г. об управлении Туркестанским краем»), также был отменен закят. Таким образом, складывалась следующая ситуация: исламские институты игнорировались как политическая сила, но за ними устанавливался государственный контроль; в религиозную жизнь простого населения государство не вмешивалось. Более того, достаточно частыми были примеры верной службы туземцев (очевидно лояльных власти из-за устраивающего их положения), которая в свою очередь достаточно часто награждалась. Сохранилась масса документов, свидетельствующих о таких награждениях.

К приходу России в государствах Центральной Азии существовала сеть религиозных образовательных учреждений. Данная традиционная система исламского образования состояла из двух ступеней. Первая - мектеб. Это школа начального образования, которая обычно открывалась при мечети. В нем ученики обычно получали стандартный курс: арабский алфавит, чтение и выучивание наизусть Хафтияка, содержащего выдержки из Корана и основные молитвы. Существовали и более низшие учебные заведения - кара-хана и даляиль-хана. Мектебов, впрочем, было гораздо больше. В предреволюционные годы в Туркестане насчитывалось около 7 тысяч подобных заведений. Несмотря на такую распространенность и вовлеченность больших масс населения в процессе обучения, уровень безграмотности был высоким. Люди выходили по сути лишь выучив пару молитв (конечно, были исключения).

Вторая ступень - медресе. Чаще всего они позиционировались как образовательные учреждения среднего и высшего характера. В отличии от мектебов медресе практически полностью содержались на средства с доходов от вакуфов. В учебную программу медресе входило изучение арабской грамматики, богословско-юридической литературы, а также книги по метафизике, космографии, астрологии, географии, истории, медицине и математике. Курс обучения длился от 8 до 20 лет. По окончанию студенты могли стать имамами или продолжить обучение в Египте, Порте или Индии.

Через вышеуказанную систему образования духовенство с легкостью распространяло идеи борьбы с неверными, непринятия российских властей и др. форм светского образования в Центральной Азии не существовало, и это крайне затрудняло интеграцию Туркестана в общеимперскую образовательную сеть. Было очевидно, что необходимо внедрение светских начал.

Мектебы было решено никоим образом не трогать, т. к. это было бы воспринято намного болезненнее всеми слоями населения. Медресе же стали адекватной целью для изменений. Предполагалось, что студенты медресе быстрее смогут приспособиться к внедрению некоторых изменений, а выпускники смогут привить их в мектебах уже используя традиционные инструменты.

Первоначально было решено внедрить изучение русского языка. К. П. фон Кауфман полагал, что это позволит достучаться до студентов и ограничить влияние духовенства в восприятии русской культуры в целом. Также были осуществлены попытки ввести изучение русской истории.

Нововведения саботировались на местах. Разочаровавшись в своих начинаниях и усилиях, К. П. фон Кауфман констатировал в 1882 г., что медресе в Туркестане являются основными «рассадниками мусульманского фанатизма». Однако, всё же некоторые студенты проявляли интерес к русскому языку, хотя эта тенденция не носила постоянного характера, а их цели, порой были узко корыстные. Позже М. Г. Черняев вновь попытался «организовать наступление», но, как и его предшественник, ничего не добился. Вплоть до Андижанского восстания данная тема не затрагивалась властями.

Существовали проекты создания учебных заведений, которые бы существовали вне традиционной системы, т. к. в срочном порядке необходимо было организовать обучение русскоговорящих детей. В 1870 - 1873 гг. в Ташкенте работала комиссия, целью которой была выработка мер по созданию сети неконфессиональных учебных заведений в Туркестане. В таких заведениях могли открываться классы для туземного населения, при этом, неконфессиональный характер, на котором настаивали власти, позволял детям родителей мусульман не изучать закон Божий, преподающийся по программе. Проект предусматривал создание гимназий, уездных народных школ, начальных школ для казахов. В 1875 г. он был утвержден, но вводился постепенно.

В 1884 г. была открыта первая русско-туземная школа. К 1896 г. их число в Туркестане доходило до 28, к 1911 г. - до 89. Русско-туземные школы предназначались только для коренных жителей края и включали в себя программы мектебов, но на кириллической основе. Считалось, что через такие школы туземное население сможет приобщиться к российской культуре. Но эти ожидания не оправдались. М. М. Вирский писал6 «Ни одна из русско- туземных… школ… не выпустила из своих стен ни одного туземца, умеющего правильно читать, не говоря - писать по-русски».

В Туркестанском крае было множество мусульманских культовых сооружений. В начале XX в. функционировало 12733 мечети, в т. ч. 1503 соборных. Естественно, многие из них постепенно приходили в негодность и рушились, порой погребая под собой прихожан. С приходом новой власти, духовенство начало ловко использовать подобные случаи с целью обвинить «неправедную, неверную власть» во всех бедах.

Оставлять подобное на самотек, Туркестанская администрация совершенно не могла, т. к. крушение мечетей было частым явлением: многие из них не ремонтировались из-за нехватки средств, а другие стояли в сейсмоопасных зонах или изначально были заложены неподобающим образом. Однако, стремление пресечь крушение мечетей входило в конфликт с общей политикой невмешательства. Администрация, впрочем, посчитала, что бездействие лишь усилит негатив со стороны туземцев. К тому же, многие объекты представляли научный интерес для стремительно развивающегося российского востоковедения.

Строительство мечетей, а также мазаров не запрещалось, но требовалось подтверждение сейсмобезопасности района и соблюдение технических стандартов. Более того, выделялись средства для починки культовых сооружений, т. к. это всё же было в интересах властей.

Российское правительство с самого начала завоевания края рекомендовало бережно относиться к предметам исламской старины; категорически воспрещалось проявлять какую бы то ни было деструктивную деятельность в отношении мазаров.

Проанализировав основные действия властей в социально-экономической сфере жизни края, можно прийти к выводу, что религиозный фактор во много стал определяющим в векторе действий, хотя, естественно, невозможно свести всё только к нему одному. К тому же, помимо других факторов, некоторые действия властей, связанные, в частности, с религиозной жизнью туземцев, были инициированы вне зависимости от мусульманского фактора как такового.

Глава 2. Влияние идей пантюркизма, панисламизма и джадидизма на население Туркестана

туркестанский религиозный пантюркизм панисламизм

Различные изменения во всех сферах жизни на рубеже XIX - XX вв. затронули и Центрально-азиатские земли России. Возрастало напряжение среди людских масс, что часто выливалось в протесты, манифестации и даже восстания. Помимо социальных и политических противоречий, которые являлись причинами недовольств, несомненно, существовала идеологическая подоплека, которая, впрочем, часто являлась, если не первопричиной, но мощным фактором. Перед российской властью встали новые проблемы, а именно, распространение в среде туркестанского населения идей джадидизма, пантюркизма и панисламизма, проникавших в Центральную Азию в конце XIX в. Необходимо выявить, каким образом влияние данных идей могло повлиять на политику властей Туркестанского генерал-губернаторства.

Панисламизм - возникшая в последней четверти XIX в. религиозно-политическая идеология, в основе которой лежат представления о том, что ислам необходимо использовать для формирования наднациональной и надклассовой общности под главенством халифа. Доктрина панисламизма была выдвинута в начале 70-х годов XIX века турецким ученым Намык Кемалем в целях единения мусульман перед лицом колониальной опасности. Однако, следует особо подчеркнуть, что панисламизм был наднациональной идеологией, проявившейся как реакция на кризис Османской империи. Национальные меньшинства начинали обособляться, а в некоторых случаях высказываться за независимость. Прежние методы подавления подобных восстаний силой были теперь малоэффективны еще и в силу общегосударственного ослабления. Данная идеологическая система должна была вновь придать единство хотя бы мусульманским землям Порты. В последствии, были развиты тезисы о необходимости сплочения ради сохранения общей независимости. Именно приспособление панисламизма к антиколониальной борьбе, как видится, способствовало его распространению в Центральной Азии, где ортодоксальное духовенство с легкостью его усвоило.

Идея духовного единства могла свободно эксплуатироваться различными политическими партиями, стихийно возникающими уже после 1905 г., а также близкими, по своему характеру течениями, например, джадидизмом, речь о котором пойдет чуть позже.

В сущности, идея объединенного по религиозному признаку государства не была нова, но она не получала широкой поддержи раньше, так как нужных условий для этого не существовало. Первоначально, младотурки активно эксплуатировали панисламизм как последнюю попытку восстановить величие Османской империи. Химерические идеи не были редкостью для той революционной среды Порты. Впрочем, в дальнейшем, в Османской империи стали крепнуть идеи тюркизма, а в позже и пантюркизма, а идеи панисламизма стали отодвигаться на второй план. Правящие круги посчитали, что национальный признак позволит добиться большего в деле объединения страны.

Мусульманские страны не были изолированы друг от друга, и, естественно, идеи, возникшие в одной постепенно попадали в другие через различные каналы. Так произошло и с панисламизмом, который уже к концу XIX в. стал влиять на умы населения Центральной Азии. Специфика Туркестана состоит в том, что использовались эти идеи в основном ортодоксальным духовенством для усиления своих позиций. Они ратовали за объединение всех правоверных для борьбы с кафирами, в данном случае, с российскими властями. Хотя часто говорилось вообще о Западе, как о враге ислама.

Пантюркизм более сложное понятие, в отличие от вышеприведенного панисламизма. Дело в том, что пантюркизм выступал как концентрированное выражение более широкого и более расплывчатого пантуранизма. Пантюркизм выступает за объединение всех тюркских народов под предводительством Турции, а также провозглашает превосходство тюркоязычных народов над остальными.

Свои корни, данное течение в более общей форме, т. е. пантуранизме ведет из Крыма, где появлялись идеи выхода из-под российской власти и объединение с Оттоманской империей. Основоположниками патуранизма и распространителями его идей среди анатолийских турок были российские мусульмане.

Зачинателем пантуранизма в его более узкой форме, т. е. пантюкризма, считают татарского публициста Исмаила Гаспринского. Однако, обратившись к одной из его работ, например, «Русское мусульманство», можно заметить, что ни о каком национальном превосходстве этот публицист не говорит, напротив, он ратует за единение русских и тюрок на благо обеих сторон: «Рождаясь и живя в России, под охраной и покровительством общегосударственных законов, неся, наравне со всеми, общие обязанности и повинности, русские мусульмане исполняют свой долг как верноподданные граждане России. Но этого мало. Желательно, чтобы эта еще внешняя, официальная связь приобретала все более и более нравственный характер; чтобы она неустанно укреплялась и оживлялась сознанием не только ее политической необходимости, но и сознанием ее внутреннего исторического значения и полезности; желательно, чтобы русское мусульманство прониклось убеждением в том, что Провидение, соединив его судьбы с судьбами великой России, открыло пред ним удобные пути к цивилизации, образованности и прогрессу».

Шовинистические тенденции проявились уже позже, когда в Турции начали приобщать эту идею для своих собственных целей. Стоит отметить и то, что в начале, пантюркизм имел под собой достаточно большую исламскую основу, а национальный признак для объединения был не критичен, хотя и важен. Панисламские устремления находили поддержку и в остальном мусульманском мире. Эта идеология была более традиционной, тогда как пантюркизм в конце XIX века считался некоей идеологической новацией. Это вполне естественно, как полагает Зераванда, автор одной из важнейших работ по пантуранизму, так как религиозный момент еще преобладал в сознании мусульман. К тому же, в условиях неразвитого национального самосознания, «подойти к крестьянину, в котором еще не было развито национальное самосознание, с идеями чистого туранизма было бы очень трудно».

В основе пантюркизма Гаспринский видел единство культуры и языка. Мусульманское религиозное, культурное и нравственное начало он считал важнейшей, цементирующей субстанцией тюркской общности. Однако о самом тюркизме, как таковом он не говорил. Его волновал лишь вопрос дальнейшего прогресса и выхода российского мусульманства в лице тюркских народов из состояния застоя через объединение и реформу образования и просвещения в целом.

Идеи пантюркизма в его радикальной и умеренной форме достаточно широко распространялись в Центральной Азии. В первую очередь через связи с Османской империей и через различных татарских просветителей. Пантюркизм вкупе с панисламизмом выступали как фактор объединения с оттенком противостояния. В данном случае - русским властям.

Т. к. вопрос мусульманского образования для вышеуказанного И. Гаспринского был чрезвычайно важным элементом его программы объединения и модернизации тюркско-исламского мира, он уделил ему особое внимание. Им был разработан «новый метод» образования («usul-i ceded», в русской транскрипции: усул-и-джадид). Именно последнее слово дало название этим «новометодным» школам, и всему движению в целом: джадидизм и джадиды. В основе этого «нового» метода лежало осмысленное усвоение учебного материала, вместо механического заучивания, столько широко использовавшегося, например, в мектебах, использование родных языков для обучения (наряду с изучением иностранных). Начавшись как реформа традиционного исламского образования, джадидизм перерос в широкое движение исламских интеллектуалов, преимущественно представителей тюркских народов Российской империи за модернизацию традиционных мусульманских социумов и активизацию роли мусульман в общественно-политической жизни России.

Таким образом, джадидизм на начальном этапе своего развития по сути своей являлся скорее не отдельным течением или идеологией, а как раз-таки лишь методом просвещения тюркских народов для достижения целей пантюркизма, который в свою очередь содержит элементы панисламизма. Следовательно, названные идеологические системы необходимо рассматривать как тесно связанные между собой. В конечном итоге, они стали идейной основой различных политических, религиозных и социальных движений среди мусульманства России.

Естественно, ситуация в Центральной Азии имели свою специфику и в этом случае (что уже неоднократно указывалось). Панисламизм и пантюркизм нашли поддержку среди населения Центральной Азии. Однако в Центральной Азии джадидизм стал расти и шириться уже не как просто метод, но как отдельное буржуазно-либеральное движение всего Туркестанского генерал-губернаторства, а также Хивы и Бухары. В среде джадидов была часть духовенства, местная интеллигенция, торгово-промышленная буржуазия. Они требовали реформ в исламе, требовали реорганизации школ для обучения по «новому» методу (т.е. введение в мусульманскую школу светских общеобразовательных предметов - географии, естествознания, русского языка и пр.), а также требовали упразднить некоторые обязательные в исламе обряды. Радикально настроенные круги, подвергшиеся османскому влиянию и усвоившие идеи пантюркизма в их радикальной форме, ратовали за отделение от России и образование суверенного тюркского государства.

Джадидизм в Центральной Азии прошел в своем развитии несколько этапов. Первоначально, сторонники движения выступали лишь за культурные изменения. Самыми известными джадидами конца XIX в. были Махмуд-ходжа Бехбуди (1874-1919) и Мунаввар-кари Абдурашидханов (1878-1931). Оба были выходцами из аристократических семей. Имели достаточно хорошее образование. Махмуд-ходжа, например, объехал мусульманские центры образования того времени. Оба, что вполне естественно, были сторонниками изменений и модернизации в центральноазиатском обществе. Они критиковали не только официальные власти, но и традиционную элиту за бездействие и косность в сфере просвещения.

Постепенно, от пропаганды культурных изменений джадиды переходили к политическим требованиям. С этим этапом связано имя Убайдуллы Ходжаева (1886-1942). В 1914 г. он был избран членом Ташкентской городской думы, где он смог проявить свой ораторский талант. Он осуждал ограничения прав коренного населения, взятничество и пр., но при этом заявлял о своей лояльности. В общем и целом, в этот период, требования джадидов были связаны с политическими реформами, которые позволили бы в полной мере претворить в жизнь основные задачи и цели джадидизма.

В условиях становления джадидизма как реальной политической силы, которая могла бы модернизировать ислам для условий того времени и сделать его соперником имперской идеологии как транслятора всех важнейших идей и носительницей просвещения на независимой основе, российские власти стали уделять этому вопросу больше внимания. Однако говорить о какой-то коренной переориентации курса властей говорить не приходится хотя бы потому что многие проблемы, на которые сетовали джадиды в начале XX в., к 1917 г. по большей части не были решены, хотя некоторые шаги всё же предпринимались.

Такое обилие консолидирующих идей, появившихся относительно одновременно стало проблемой для администрации края. Хотя большая часть приверженцев джадидизма или пантюркизма придерживались умеренных позиций, среди них неизбежно появлялись группы людей с радикальными взглядами: от радикально теократических до либерально-буржуазных (с претензиями на отделение края и полную независимость).

Стоит отдельно отметить, что первоначально, последователи джадидизма не были ориентированы на Турцию. Сами же их взгляды были вполне выгодны властям: развитие образования, позволило бы создать слой образованного чиновничества низшего и среднего звена из местных жителей. Это бы увеличило производительность всего бюрократического аппарата, а также доверие жителей Туркестана к власти.

Идеи панисламизма и пантюркизма, однако, составляли ядро джадидизма. Эмиссары Турции периода «зулюм» часто посещали земли Центральной Азии. Постепенно джадиды Туркестана начали всё более обращать свои взоры на Османскую империю. После 1905 г. джадидизм уже не мог соотноситься с общим правительственным курсом. Ослабление власти было подмечено интеллектуальной средой, что вызывало порой открытое сотрудничество с османскими эмиссарами. Идея объединения мусульманского мира так или иначе привлекала многих. Однако, умеренная часть последователей джадидизма открыто на конфликт не шла, а напротив, выказывала лояльность. Когда же они подвергались нападкам кадимистов или других традиционалистов, то не считали зазорным прибегнуть к покровительству властей. В целом, ситуация была неудобная со всех сторон: ни кадимисты в лице традиционного духовенства, ни джадидисты и другие более радикальные элементы не могли составить опору для властей, в то время как население всё больше попадало под влияние выше обозначенных кругов.

Пойти на какие-либо репрессии было уже поздно, и власти это понимали, что можно подчерпнуть из переписки ведомств. Однако и как-либо не вмешиваться в стремительное развитие общественной жизни, угрожавшей потерей и так слабого влияния на население туркестанские генерал-губернаторы уже не могли.

Пантюркизм, панисламизм и джадидизм стали своеобразным отражением общероссийских и общемировых изменений в общественной, религиозной и политической сферах жизни мирового «общества», в т. ч. азиатского (т. н. «пробуждение Азии»). Вполне естественно, что мусульмане России, в частности, Туркестанского края, не могли оставаться в стороне от этих изменений, несмотря на традиционное мировоззрение. Как уже указывалось, духовенство края нашло в панисламизме и, частично в пантюркизме опору для антироссийской агитации. Нарождавшийся слой «коренной» интеллигенции обращался в идеям джадидизма, порой подвергая их творческой переработке. Эти движения во многом стали катализаторами дальнейшего развития процессов трансформации всех сфер жизни жителей края. Панисламизм, пантюркизм и джадидизм дополняли друг друга, и явились значительным фактором, влияющим на жизнь мусульман Центральной Азии начала XX в.

При рассмотрении остальных факторов политики властей Российской империи в Туркестанском края в условиях революционной напряженности, всегда необходимо помнить об идеологическом противоборстве, развернувшемся в это время.

Глава 3. Политика российский властей в Туркестанском генерал-губернаторстве в кон. XIX - нач. XX в. в контексте религиозного фактора

Меры, предпринятые властями в регионе чаще всего не приносили ожидаемого результата, однако пойти на какое-то сближение с духовенством или наоборот на агрессивную конфронтацию, управленцы края не могли. Отчасти в силу безынициативности, отчасти из-за боязни разрушить сложившуюся систему равновесия. Однако в административных кругах Туркестана всё чаще стали говорить об исламе как определяющем факторе. Знатоки жизни мусульман и ислама в целом, такие как, например, В. П. Наливкин или Н. П. Остроумов становятся непременными советниками в делах осуществления политики.

Несмотря на проявившиеся изъяны политики «невмешательства», как центральные, так и местные органы власти были заинтересованы в ее сохранении. М. Г. Черняев, впрочем, попытался предпринять некоторые изменения. Однако, видится, что списывать это на некую прогрессивность и дальновидность мышления вышеуказанного деятеля не стоит. Во-первых, известно, что М. Г. Черняев был извечным противником самого К. П. фон Кауфмана. Любое начинание «устроителя края» воспринималось им в штыки. Очевидно, это связано с амбициями Черняева, который видел именно себя на месте Кауфмана. Впрочем, суть остается прежней: став генерал-губернатором Туркестанского края в 1882, М. Г. Черняев попытался полностью переменить политику, в частности в отношении ислама. В религиозном факторе Черняев видел возможности для укрепления власти, считая, что сближение с духовенством позволит начать контролировать его. Но, как известно, такие резкие изменения не сочли нужными в центральных ведомствах и Черняева сместили.

Сменивший его Николай Оттонович фон Розенбах в 1884 г., уделял больше внимания благоустройству региона в целом, нежели религиозному вопросу. Можно обратиться к воспоминаниям Г. Федорова, начальника Канцелярии Туркестанского генерал-губернатора. «Тщательно роясь в своих воспоминаниях, я решительно не могу найти ничего, что могло бы характеризовать управление Розенбаха. Административная машина шла полным ходом, т. е. чиновники писали бесконечные бумаги, генерал-губернатор их своевременно и аккуратно подписывал».

С приходом А. Б. Вревского через в 1889 г., кризис стал шириться. Отношения с духовенством стали портиться после того как генерал-губернатор потребовал повсеместного произнесения «молитвы за царя» в 1892. Естественно, усилившаяся конфронтация подстегивала власти к увеличению «нажима». Со второй пол. 1880-х гг. национальные окраины стали подвергаться русификации, впрочем, в Туркестане такие меры применялись по большей части в образовании.

Летом 1892 г. во время эпидемии холеры в Ташкенте вспыхнуло восстание мусульман. Оно было подавлено, впрочем, местные управленцы, хотя и были крайне удивлены такой реакцией «замиренных» жителей, уроков не извлекли. Власти на данном этапе еще не видели надобности в изучении психологии мусульманина, его жизни и обычаев. Ташкентский холерный бунт был порождением непродуманных решений российской администрации, которая действовала по шаблону, выработанному в течение XVIII-XIX столетий в Центральной России. В случаях возникновения чумной или холерной эпидемии в России вводились карантинные меры: ограничивался въезд в места, порожденные эпидемией, а также выезд из этих мест. Так же поступили власти в Ташкенте, и это ограничение в передвижении горожан и жителей других населенных пунктов вызвало недовольство мусульман. Для захоронения умерших от эпидемического заболевания в России отводилось специальное кладбище, что и было сделано в 1892 г. в Ташкенте. Но в данном случае, у властей не оставалось другого выхода: они были застигнуты врасплох, но ситуация не терпела промедления: жители хоронили умерших прямо во дворах.

В мае 1898 г. произошло Андижанское восстание, которое стало следствием непоследовательной политики российских властей в Туркестанском крае. Причины данного восстания были экономическими и социальными, но, в то же время, и религиозными.

Вдохновителем и организатором мятежа в Андижане был некто Мухаммед-Али (Мадали-хальфа, Мадали-ишан) по прозвищу Дукчи-ишан, родившийся в 1856 г. в Кокандском ханстве. По словам М. А. Терентьева, Дукчи-ишан происходил из бедной семьи и никакого образования не получил - читать, писать не умел. В 1874 г. в возрасте 18 лет он стал последователем ишана Султанхана, видного суфия, жившего в кишлаке близ Андижана. Мухаммед-Али перенимал от своего учителя исламскую премудрость и одновременно работал на него, отрабатывая стол и кров. Он и его соратники обосновались в кишлаке Минг-тюбе, находящегося неподалеку от города Андижан (Ферганская область). Планы руководителей восстания были достаточно просты и прозаичны. Предполагалось ночью напасть на солдатские казармы одновременно в нескольких городах - в Маргилане, Оше и Андижане, затем захватить эти города и восстановить Кокандское ханство. А ханом провозгласить четырнадцатилетнего племянника ишана. Считалось, что дальше все будет просто: народ поддержит восставших, поднимется, захватит Самарканд и Ташкент и выгонит русских из Туркестана.

Дукчи-ишан сумел привлечь на свою сторону около 2 тысяч человек. Уже 17 мая вся эта масса собралась в Минг-тюбе и его окрестностях, и направилась к Андижану. Повстанцы неожиданно напали на казармы и убили 22 солдат, но были рассеяны вскоре после первых огнестрельных залпов. Дукчи-ишана схватили через день, 19 мая 1898 г.; одного за другим арестовали его ближайших соратников, из двух тысяч участников мятежа было арестовано 777 человек. Весть о провале предприятия ишана очень быстро разнеслась по округе и остановила тех, кто еще только готовился совершить нападения на русских.

На допросе Дукчи-ишан назвал причины своего выступления: после завоевания края русскими началась порча нравов; новые власти не заботились о поддержании нравственности и семейных начал; произошло отступление от норм шариата; русская власть хотя и обращалась с народом мягко, но запрещала паломничество; власть отменила закят; власть отменила вакуфные законы.

Генерал М.А. Терентьев, авторитетный автор, прослуживший в Туркестане сорок лет, видел причины в ослаблении роли военных в управлении краем; недостаточность контроля над деятельностью мусульманского клира; недостаточное внимание к тому, кого выбирают в старшины и казии местные жители; плохое знание русскими властями местных обычаев и языков.

Российские власти глубоко задумались над религиозно-политической ситуацией, сложившейся в Туркестане. С. М. Духовскому было поручено разработать программу преобразования в части управления духовными делами мусульман края.

Уже к 1899 г. С. М. Духовский издал доклад «Ислам в Туркестане», в котором, в действительности была разработана программа действий. В частности, были сформулированы новые принципы конфессиональной политики в регионе: 1) устранение зависимости местного духовенства от заграничных и российских очагов ислама; 2) ослабление влияния суфизма на духовную жизнь туркестанских мусульман; 3) устранение возможности использования вакуфных средств для антиправительственной пропаганды; 4) внедрение европейского начала в программы мусульманских школ.

С. М. Духовский предлагал, подобно М. Г. Черняеву, создать отдельный Туркестанский муфтият, однако, власти, как и раньше, опасались, что он станет центром антироссийской пропаганды.

Такова традиционная точка зрения. Однако Ш. Б. Мухаммедов на основе мемуарных материалов Г. Федорова приводит иную точку зрения. По словам Федорова: «Духовской был человек не глупый и, быть может, в своё время очень полезный, но когда он был назначен в Туркестан, то это была уже развалина и в умственном, и физическом отношениях. Непонятно, как могли назначить такую руину начальником огромного края, к которому только что присоединили ещё две области. Он не был способен ни к какому труду и, свалив все бремя управления на вновь назначенного на только что учрежденную должность помощника генерал-губернатора генерала Иванова, сам буквально ничего не делал, или разъезжал с большой помпой по краю, или проживал в Петербурге, куда неоднократно выезжал, будто бы по делам службы». Исходя из этих данных, а также информации о том, что Наливкин и Иванов были еще при предыдущем генерал-губернаторе влиятельными лицами в деле разработки курса взаимоотношений с мусульманским населением, можно констатировать, что С. М. Духовской едва ли принимал участие в создании проекта реформ. Впрочем, следует уходить от заманчивых выводов о роли В. П. Наливкина. Следует помнить, что как раз-таки этот востоковед был одним из самых рьяных противников жестких мер в отношении ислама. Напротив, он ратовал за увеличение штата ученых для исследования жизни туземного населения, настаивал на курсе политики, направленном на взаимопонимание сторон. В этом же проекте, мы видим множество элементов «закручивания гаек». В целом, сложилась противоречивая ситуация. Видится, что действительно справедливым будет мнение: данный проект готовился не одним лицом и стал результатом творческой деятельности нескольких личностей.

На этот раз, власти извлекли нужный урок. Было создано Духовное управление мусульман края. Началась активная издательская работа; востоковеды проводили множество исследований. Однако в целом курс не менялся, а генерал-губернаторы выступали в роли «пожарных»: они не стремились работать на опережение.

Однако работа по исследованию настроений населения не прекращалась. В 1909 г. Канцелярия Туркестанского генерал-губернатора, которую возглавлял В. А. Мустафин, разрабатывает вопросник для военных губернаторов областей. В данной инструкции был поставлен ряд вопросов, связанных с настроением проживающего там местного населения. Составленная Канцелярией инструкция состояла из следующих вопросов:

«1. К какому племени принадлежит население данного района или округа, его численный состав по племенам, образ жизни (Главное занятие и степень экономического благосостояния населения).

Духовное развитие населения. Число мектебов и медресе. Где получили образование мударисы и заведующие мектебами. Комплект учащихся с разделением на местных и пришлых. Учебные книги. Вакуфы и доходность их.

Ишаны, дервиши, маддахи. Районы деятельности ишанов, число их муридов в разных местностях. В чем выражается влияние ишанов. Места их путешествий.

Число мечетей и мазаров.

Поскольку население сохранило память о своей независимости, не замечается ли сочувственное воспоминание об утраченных днях самостоятельности, например, в частных разговорах, в местных преданиях и различных песнях, которые возможно распевают и рассказывают туземные певцы и рассказчики на базарах и площадях, в тени водоёмов медресе и мечетей, и, наконец, просто в кишлаках и аулах.

Степень влияния на население местного духовенства и в чем это влияние выражается.

Появляются ли среди населения, откуда-либо со стороны или из заграницы светские и духовные лица, а также рассказчики, дервиши, фокусники и юродивые. Какова была их цель появления среди местного населения.

Не появляются ли среди населения пришельцы из других местностей края или выходцы из Турции, Персии или Кавказа, заражённые революционными идеями.

Не появляются ли среди местного населения татары-миссионеры, в частности последователи «Ваисова божьего полка», основой учения которого является непризнание земных властей и отрицание необходимости уплаты податей.

Существуют ли в данной местности «новометодные» школы».

Как видно из вопросов инструкции, краевую администрацию волновали изменения в настроениях местного населения, и главную роль в этом играл исламский фактор. Военным губернаторам областей и Главному инспектору учебных заведений края предписывалось ежегодно представлять отчёты по составленным вопросам в Канцелярию Туркестанского генерал-губернатора. Инструкция и отчёты имели гриф «Совершенно секретно».

В феврале 1909 г. военный губернатор Ферганской области генерал-майор Сусанин, размышляя по поводу настроения местного населения, писал: «До сих пор целые огромные области духовной жизни народной остаются без всякого наблюдения с нашей стороны; что делается в многочисленных мадрасах, какая именно происходит эволюция в верованиях и взглядах народных и как она отражается в мусульманской обширной литературе, произведения которой составляют оживлённый предмет торговли на базарах - обо всем этом мы осведомлены очень мало, и не будем иметь этой осведомленности, покуда не будет создана надлежащая в достижении этой цели организация». Впрочем, такую организацию до 1917 г. так и не создали.

Приведенный пример того, что в начале ХХ в. царская администрация пытается использовать метод устного опроса общественного мнения местного населения для выработки новой политики в отношении ислама, в целом говорит о том, что старая политика, проводившаяся с момента завоевания Российской империей Средней Азии, себя уже не оправдывала. Однако это не говорит о том, что была выработана концепция дальнейших преобразований.

Окраины России, в частности Туркестанское генерал-губернаторство, часто становились местами ссылок «неблагонадежных элементов». Обосновываясь на новом месте революционно настроенные (чаще всего) люди, не изменяли своим представлениям и идеалам, а наоборот, стремились распространить их среди местного населения. Такая политика принудительных ссылок в отдаленные части страны, в конечном итоге привела к тому, что и в отдаленных уголках страны были распространены антигосударственные идеи.

Нарастание напряженности в стране, в т. ч. и по поводу вопроса о религиозной политике империи, заставило власть издать ряд указов, обещающих расширить политику веротерпимости (манифест 26 февраля 1903 г. и указ 12 декабря 1904 г.). Позже, 17 апреля 1905 г. был издан указ, в котором был сделан и обещан в будущем ряд серьезных уступок неправославным, особенно мусульманским, подданным империи.

Этими уступками власть надеялась усмирить народное недовольство, которое к 1905 г. вылилось в повсеместное революционное движение. Изданный 17 октября 1905 г. манифест о гражданских свободах, наконец, полностью «раззадорил» людей. Ожидания людей, чаще всего были завышенными и не совпадали со сложившейся реальностью. Страна была в повсеместном неподчинении. Не осталось в стороне и Туркестанское генерал-губернаторство. В городах проходили митинги и манифестации, которые порой разгоняли силой, что в свою очередь, лишь усиливало стремления людей бороться с властью. Впрочем, конечно же, учитывая сам противоречивый и дискуссионный характер ПРР, нельзя говорить о какой-то схожей направленности требований по всей России.

С 1905 г., в связи с чрезвычайно активной общественной жизнью стали проводиться Всероссийские съезды мусульман. В августе 1905 г. в Нижнем Новгороде состоялся I Всероссийский съезд мусульман, на котором присутствовали 120 представителей Туркестана и Кавказа. На нем был образован Всероссийский Союз Мусульман. На II съезде, проходившем в Петербурге в январе 1906 г. делегаты выразили протест отказа мусульманам в праве на проведение собраний и съездов. В августе 1906 г. на III съезде была выработана программа, близкая по содержанию к идеям кадетской партии. В ней выразились требования о равенстве всех российских граждан вне зависимости от пола, вероисповедания, расы и национальности.

Несомненно, после 1905 г. нерешенные проблемы края стали лишь усугубляться, а религиозный фактор крепнуть: помимо традиционных кругов в лице духовенства, подключились и вышеупомянутые джадиды, а также деятели из, например, Турции. Если ранее, многих устраивало такое положение дел, то теперь невмешательство создавало ситуацию сдерживания развития.

Сама же политика властей в крае стала теперь более «зависима» от религиозного фактора; приходилось всё чаще оглядываться на мусульманское мировоззрение культуру как на обязательную и составляющую часть жизни жителей Туркестана. Теперь власти не считали, что ислам «отомрет сам собою». Однако выработка нового курса значительно затянулась. Возможно, связано это с известной чехардой генерал-губернаторов края в начале XX в., а также с тем, что у властей было достаточно проблем и в других регионах. Такое промедление вызывало снижение авторитета власти. Всё чаще стали происходить случаи неподчинения (на бытовом и административном уровне) местных жителей власти.

Непонимание между властями и жителями, несмотря на осознание необходимости изменений, оставалось, как и прежде. Практически все генерал-губернаторы, сменившие С. М. Духовского не считали возможным начинать серьезные преобразования именно в этот момент. Но, как уже, было сказано, сам религиозный фактор постоянно фигурирует в различных докладах и циркулярах.

По мнению многих исследователей, затянувшаяся Первая мировая война принесла России мало побед и значительно больше поражений, она истощила ее не очень сильную экономику и ограниченные финансовые ресурсы. К 1916 г. военные тяготы ощущались повсеместно, в том числе и в Туркестанском генерал-губернаторстве. Было понятно, что вскоре должен наступить переломный момент, правда не было ясно, в чью пользу.

В 1916 г. в центрально-азиатских владениях России началось восстание, причиной которого послужил указ о принудительном привлечении на тыловые работы в прифронтовых районах мужского инородческого населения в возрасте от 19 до 43 лет включительно. Восстание началось 4 июля 1916 г. в Ходженте, расположенном в Самаркандской области. Антиправительственные выступления быстро охватили огромную территорию - от Амударьи до Урала с многонациональным, преимущественно мусульманским населением примерно в 10 млн. человек. Уже в июле 1916 г. произошло 25 выступлений в Самаркандской области, 20 и 86 в Сырдарьинской и Ферганской областях соответственно. Формы их были различны - от массового ухода с предприятий и бегства в степи, горы и за границу до вооруженных нападений на чиновников, войска и полицию. Во время восстания активизировались местные духовные лидеры (ишаны), что способствовало приданию восстанию религиозного оттенка в умах населения. Такое развитие событий вполне естественно для этого региона, где традиционные силы ислама никогда не ослабевали. Духовенство в любой момент было готово обвинить российские власти в том или ином грехе против мусульман и ислама, придав восстанию религиозный оттенок. Однако, справедливости ради, стоит сказать, что некоторые из них были приверженцами официальных властей.

В конце июля 1916 г. генерал-губернатором Туркестанского края назначили Алексея Николаевича Куропаткина, на которого возлагали большие надежды как на знатока Азии. К началу нового 1917 г. восстание было подавлено почти повсеместно, что позволило А.Н. Куропаткину проанализировать причины данного восстания. Императору были отправлены два достаточно пространных доклада. Причины, по мнению А.Н. Куропаткина, были следующие: 1) Непоследовательная политика властей и её нетвердость в крае; 2) частая смена личного состава высшей краевой власти, кадры который чаще всего были при этом не знакомы со спецификой региона; 3) малое материальное обеспечение личного состава должностных лиц, которые призваны управлять туземным населением; 4) усиленное отчуждение киргизских земель под русские селения без соблюдения во многих случаях интересов населения. Видится, что Куропаткин считал, что не указ императора о мобилизации населения на фронтовые работы стал главное причиной, но лишь послужил катализатором, истинные же причины, по его мнению лежали гораздо глубже и названы выше. Некоторые исследователи, всё же подчеркивают, что данный указ сыграл свою важную роль и сам по себе. Известно, что условия указа были приемлемыми. Однако, в этом случае, не налаженные отношения власти с мусульманским духовенством сыграли свою роковую роль. Стали распространяться слухи, что людей по пути будут крестить, а домой вернуть будет нельзя и т. п. Такие слухи пытались опровергнуть, например, лица духовного звания, у которых были тесные взаимоотношения с российской властью. Очевидно, что эта проблема не была бы настолько острой, если бы власти относились к религиозный фактору с большим вниманием.

Н. П. Остроумов в 1917 подводя итоги Российского правления в Туркестане, называет ряд причин провала имперской политики. «Покровительствуемые Кауфманом русские ученые занимались изучением внешней природы Туркестана, но на духовный склад туземного населения, на его психологию не обращали внимания... Многие администраторы в Туркестане даже ни считали нужным придавать Корану, Шариату и мусульманской школе значение в культурной жизни туземного населения...». По мнению Остроумова, Кауфман ошибался, не придавая большого значения мусульманской культуре, и потому игнорировал ее, тогда как через 50 лет русского правления в Туркестане, «мы не увидим ни ослабления в крае мусульманской культуры, ни сближения туземцев Туркестана с Россией».

Важно отметить что, несмотря на имеющиеся данные, на сегодняшний день не видится возможным оценить действия российских властей однозначно. С точки зрения простого обывателя, во многих (но далеко не во всех) случаях такой подход властей был приемлем, и даже в чем-то выгоден. Представленная «свобода» была с точки зрения светского гуманизма была благом для туземцев. Однако, если вспомнить изначальные цели всего курса политики, и посмотреть на результаты, то можно с уверенностью говорить о неэффективности предпринимаемых мер.

Заключение

В ходе работы было установлено, что религиозный фактор являлся одним из ключевых в политике российских властей в Туркестанском генерал-губернаторстве. Он пронизывал практически все сферы жизни туземного населения, и поэтому имел значительное влияние на действия местной администрации.

Учитывая выводы работы, можно констатировать, что во многих случаях власти руководствовались в своих действиях с оглядкой на долголетнюю историю ислама в регионе. Однако, было бы голословным утверждать, что данный фактор являлся единственным - вне всякого сомнения, в регионе присутствовали и другие определяющие характер действий причины. Но именно сложившееся пренебрежение к огромному влиянию мусульманства как образу всей жизни туземного населения края (или порой даже неосознанность такого положения дел) свела на нет все результаты проводимой политики.

Сам по себе религиозный фактор не является чем-то односложным. Напротив, это полихарактерное явление, состоящее из множества слоев: от определяющих жизнь населения догматов, до развивающихся на этих началах специфических течений, имеющих светскую направленность. Поэтому, говоря о религиозном факторе, необходимо понимать, что он включает в себя множество явлений.

Задачи, поставленные в начале работы, были успешно решены, что в итоге позволило достигнуть поставленной цели. Однако, в ходе исследования было выявлено, что данная тематика крайне богата источниками, в т. ч. мало изученными. Это дает основание полагать, что необходимо продолжить работу в этом же русле, т. к. некоторые выводы в свете новых источников могут быть скорректированы, поэтому необходимо с осторожностью подходить к итогам исследования.

Список источников и литературы

.Временное Положение об управлении в Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях от 21 октября 1868 г.: в 3 т. Т. 1 // Материалы по истории политического строя Казахстана. Алма-Ата. 1960.

.Всеподданнейший доклад Туркестанского генерал-губернатора генерала от инфантерии Духовского «Ислам в Туркестане» // Мусульманская Средняя Азия. Традиционализм и ХХ век. М., 2004.

.Гаспринский И. Б. Русское мусульманство. - Симферополь, 1881.

.Доклад А. Н. Куропаткина 4 января 1917 года военному министру Д. С. Шуваеву // Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане: Сборник документов. - М., 1960.

.Кауфман К. П. Проект всеподданнейшего отчета генерал-адъютанта К.П. фон Кауфмана 1-го по гражданскому управлению и устройству в областях Туркестанского генерал-губернаторства. 7 ноября 1867 - 25 марта 1881 г. - СПб., 1885.

.Положение об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областей от 25 марта 1891 г.: в 3 т. Т. 1 // Материалы по истории политического строя Казахстана. - Алма-Ата. 1960.

.Государственный архив Оренбургской области - ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 8101.

.ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 8224/2.

.ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 8101. Л. 1-2об; 31-31об; 70; 196-198об; 833-833об.

Исследования.

1.Абдурагимов Г. А. Кавказская Албания-Лезгистан: история и современность. Спб., 1995. [Электронный ресурс] - URL: <#"justify">2.Абдурахимова Н., Рустамова Г. Колониальная система власти в Туркестане во 2-ой половине XIX - 1-ой четверти ХХ в. - Ташкент, 1999.

.Агаджанов С.Г., Трепавлов В.В. Национальные окраины Российской империи. - М., 1998.

.Арапов Д. Ю. Россия и Средняя Азия в XVIII- нач. XX вв. // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). - М, 2002.

.Арапов Д. Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII - начало XX в.). - М., 2004.

.Бартольд В. В. Культура мусульманства. - М., 1998.

.Бартольд В. В. Работы по истории ислама и Арабского халифата // Бартольд В. В. Сочинения. - М., 1966. Т. 6.

.Бартольд. В. В. История культурной жизни Туркестана // Бартольд В. В. Сочинения. - М., 1963. Т. 2. Ч. 1.

.Бенингсен А. Мусульмане в СССР. Париж, 1983.

.Гаспринский И. Б. Русское мусульманство. Симферополь, 1881.

.Глущенко Е. А. Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. - М., 2010

.Зераванда. Турция и пантуранизм. - Ереван, 1991.

.Иванов П. П. Очерки по истории Средней Азии (XVI- середина XIX в.). - М., 1958.

.Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) / Сост. Д. Ю. Арапов. - М., 2001.

.Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье: история и современность. Очерки. - Казань, 2002. - С. 218. - [Электронный ресурс] - URL: #"justify">.Ланда Р. Г. Ислам в истории России. - М., 1995.

.Ланда Р. Г. Россия и мир российского ислама. Нижний Новгород, 2011.

18.Мухамедов Ш. Б. Исламский вопрос в Российском Туркестане. Была ли альтернатива политике игнорирования. [Электронный ресурс] - URL: <#"justify">24.Остроумов Н. П. Исламоведение. Введение в исламоведение. - Ташкент, 1914.

.Сальков В. П. Андижанское восстание 1898 г. - Казань, 1901.

.Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии (первая половина XIX века). - М., 1974.

.Центральная Азия в составе Российской империи. - М., 2008.

28.Червонная С. А. Пантюркизм и панисламизм в российской истории // Отечественные записки. М., 2003. №3. [Электронный ресурс] - URL: (дата обращения: 23.05.2013).

Юлдашев А. Аграрные отношения в Туркестане (конец XIX - начало XX вв.). - Ташкент, 1969.

вооруженное выступление (мятеж, в советской историографии - восстание) населения Туркестана и Степного края против привлечения к трудовой повинности в тылу русских войск, а также против русской администрации и населения. Причины восстания носили национальный, религиозный и экономический характер.

25 июня 1916 г. императором Николаем II был подписан указ о привлечении мужского инородческого населения Российской империи в возрасте от 19 до 43 лет для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии. Дальнейшее развитие событий показало ошибочность этой меры, особенно в разгар летних сельскохозяйственных и заготовительных работ (хлопок, сено). В тот же день (25 июня) состоялось заседание Особого совещания при военном губернаторе Туркестана по этому вопросу. 8 июля был издан приказ по Туркестанскому краю о мобилизации. Прежде всего, мобилизовалась первая очередь (от 19 до 31 года). Мобилизации на тыловые работы за некоторым исключением подлежали инородцы Сибири, Степного края (Казахстан), Туркестана и Кавказа. Решительный вооруженный протест против этой меры возник только в Степном крае и Туркестане. Волнения в других регионах (например, в Томской губернии) не отличались масштабностью.

К 1917 г. русских в Туркестане было 542 509 человек или 9,1% населения. Туземного населения было 3 332 200 душ мужского пола (всего - около 7 миллионов человек обоего пола), из которых предполагалось призвать 8%. Первоначальная и последующие разверстки призывного контингента по Туркестану различались. В частности, было решено сократить число призывников в Ферганской области, оставив рабочие руки для уборки хлопка, по этой причине, не сокращая общее количество мобилизуемых, была усилена нагрузка на другие регионы, затем, с учетом силы протеста местного населения властям пришлось уже пойти на сокращение наряда практически во всех областях.

В Степном крае первоначально предполагалось призвать 230 000 человек. Русская администрация понимала моральную и фактическую тяжесть внезапного призыва инородцев. 2 июля 1916 г. совещание при туркестанском генерал-губернаторе просило и.д. главного начальника края генерала от инфантерии М.Р. Ерофеева о сокращении наряда с 250 000 до 200 000 человек. Было принято решение о сокращении до 220 000 человек. Наконец, в августе состоялось сокращение до 200 000 человек. Даже изначально категория лиц, не подлежавших призыву, была довольно обширной. От призыва освобождались дворяне, представители туземной (нерусской) администрации, духовенство, учителя и учащиеся средних и высших учебных заведений, фельдшеры, переводчики, оспопрививатели, писари, выборные лица, государственные служащие, табунщики и погонщики скота, нанятого по военно-конской повинности. При необходимости выдавались отсрочки от призыва. Работа инородцев должна была оплачиваться казной. Помимо казенного продовольствия рабочие получали жалование в размере 1 руб. в сутки. Лицам, не имевшим возможности отправиться на работы со своей одеждой и обувью, выдавалось пособие в размере до 30 руб.

Отношение туземного населения к службе в русской армии и к призыву на тыловые работы было не только негативным. Например, населением Закаспийской области комплектовался Текинский конный полк, отлично зарекомендовавший себя в боях на Юго-Западном фронте. Текинцы, в отличие от иомудов, беспрекословно подчинились приказу о мобилизации рабочих. В 1914-1915 гг. некоторые коренные жители Семиреченской области добровольно изъявили желание пойти на фронт. В Аулие-Атинском уезде Сырдарьинской области военно-инженерной организацией еще до объявления о мобилизации лета 1916 г. было набрано около 10 000 человек на тыловые работы.

Почти сразу распространился слух, что призыв будет производиться на фронт - туземцев заставят рыть окопы между двумя противоборствующими армиями и всех перебьют. Запись возрастов велась произвольно, не было дифференцированного подхода к срокам призыва в зависимости от дальности расстояния до сборного пункта, положения указа не были разъяснены населению, прошел слух, что указ вообще является выдумкой местного начальства, а полуграмотные переводчики действительно давали повод считать, что готовится мобилизация на фронт. Молодежь призывного возраста начала собираться в банды дезертиров. В связи с трудностью мобилизации ее срок был перенесен на 15 сентября, причем сам император посчитал ранее одобренную им меру по призыву инородцев необдуманной и поспешной. 10 июля на собрании коренного населения Джаркентского уезда Семиреченской области было решено не подчиняться приказу. 13 июля началось бегство подлежавших призыву дунган в Западный Китай. Бежавшие угрозами пытались переманить к себе оставшихся соплеменников. Сильные волнения наблюдались и в Сырдарьинской области, где местными жителями велась агитация против призыва.

В разных районах Туркестана и Степного края недовольство местного населения имело несколько различные причины. В Семиречье, которое активно осваивали русские переселенцы, наиболее выраженной была ненависть к ним, в том числе и в связи с земельным вопросом. В Степном крае, где вне городов было крайне мало русского населения, антирусский характер мятежа проявился в наименьшей степени. Среди прочих причин - малочисленность русской администрации, полиции (например, в огромной Тургайской области на уезд имелось только по 13 чинов полиции) и войск при многочисленности административно ссыльных и военнопленных; злоупотребления; направление в Туркестан беженцев в плачевном состоянии. Определенную роль в возникновении мятежа сыграл элемент случайности, психология толпы.

Постепенно туземное население стало переходить от пассивного к активному протесту, первоначально выразившемуся в требованиях выдачи посемейных списков или попытках их уничтожения. В этих акциях участвовали толпы местных жителей. Малочисленная русская администрация не могла эффективно бороться с массовыми беспорядками, происходившими на огромной территории.

17 июля Туркестанский военный округ был переведен на военное положение, туркестанским генерал-губернатором назначен командующий Северным фронтом генерал-адъютант А.Н. Куропаткин - блестящий знаток края и ветеран присоединения Туркестана к России. Не позднее 21 июля был принят план усиления гарнизонов сборных пунктов. Для борьбы с начавшимися беспорядками местных сил было недостаточно. Тогда по распоряжению военного министра в Туркестан были направлены 14,5 батальона, 33 сотни, 42 орудия и 69 пулеметов.

В случае активного вооруженного сопротивления начальникам отрядов разрешалось применять любые меры, вплоть до расстрелов и уничтожения сопротивлявшихся аулов. В Самаркандской и Ферганской областях глубокие корни пустил исламский фундаментализм. Здесь выступление носило явно выраженный религиозный характер. В джизакском районе была разрушена железная дорога, на участке Джизак - Обручево сожжены мосты, перерезан телеграф. 13 июля начался мятеж в Джизаке, где были убиты уездный начальник полковник Б.Н. Рукин и пристав штабс-капитан П.Д. Зотоглов, пытавшиеся успокоить толпу. Выступление здесь возглавили Назыр Ходжа Ишан (провозглашен беком) и Мухтар Ходжа Ишан, мятежники имели и светского лидера - крупного землевладельца Абдурахмана Ходжи Абдуджабарова (Джевачи). Таким образом, во главе мятежа стояли представители как духовной, так и светской наследственной элиты, но никак не выходцы из простого народа. Мятеж не был направлен на переустройство или разрушение ранее сложившейся иерархии. Наоборот, выступление носило этно-конфессиональный и сепаратистский характер. Одним из лозунгов мятежников была идея «газавата» - священной войны против неверных, на практике выражавшаяся в стремлении истребить русских. Особенностью выступления в Самаркандской области являлся его религиозный характер и исключительная жестокость мятежников. Всего в Джизакском уезде погибло 76 русских (по другим данным, - 88), в том числе женщины и дети. Как писал А.Н. Куропаткин военному министру генералу от инфантерии Д.С. Шуваеву 4 января 1917 г., «дикая и озверевшая толпа чувствовала себя вне опасности, и только прибытие карательного отряда положило конец этой кровавой расправе с ни в чем не повинными русскими людьми…».

14 июля в Самарканд прибыли две батареи и отряд полковника Владиславлева (2 роты 732-й Саратовской дружины государственного ополчения, 4 орудия 32-й легкой артиллерийской батареи подполковника Квашнина и саперный взвод). Отряд был направлен на Джизак. В тот же день из Керков на Джизак через Самарканд прошла сотня 4-го Оренбургского казачьего полка. 15 июля в Самарканд прибыла полусотня оренбуржцев и 3 запасных роты (210 штыков). 16 июля в Джизак из Ташкента прибыл карательный отряд полковника П.П. Иванова (рота пехоты), прозванного оппозиционной прессой за решительность при подавлении мятежа Ивановым-Джизакским (в будущем он стал крупным деятелем Белого движения, Войсковым атаманом Сибирского казачьего войска, более известным под фамилией Иванов-Ринов). Вскоре джизакский отряд был подчинен полковнику Красноярцеву, Иванов же возглавил все войска в районе Джизака, а начальником штаба отряда с 22 июля стал подполковник Д.Н. Водопьянов из Ташкентского Наследника Цесаревича кадетского корпуса. Из приграничных с Афганистаном пунктов были сняты две дружины и четыре казачьих сотни и направлены на усиление гарнизонов крупных пунктов. Всего с мятежниками боролось 12 рот, 3 сотни и 3/4 роты сапер при 6 орудиях. Положение русского населения облегчилось. Правительственные войска стали преследовать мятежников, загнав их в горы. 19 июля на Большой Митанской дороге (Ката-Курган - Митан) 12 нижних чинов 7-го Сибирского стрелкового запасного полка (по всей видимости, во главе с помощником уездного начальника подполковником Широковым) были атакованы 1500 мятежниками, отбили нападение и стали преследовать противника, убив туземца и лошадь.

Местному населению в июле было запрещено пользоваться железной дорогой во избежание координации действий мятежников. Значительные затруднения вызывала малочисленность конницы, имевшейся в распоряжении властей. Именно конница была наиболее эффективна для подавления мятежа на огромной территории. Для ускорения передвижений была даже образована ездящая пехота. К 25 июля мятеж в Самаркандской области был подавлен. Отрядами в горных районах было спасено 56 женщин и детей, уведенных в неволю. В дальнейшем массовых выступлений туземного населения не отмечалось, а на 19 сентября была назначена отправка первых эшелонов с рабочими из области.

В Сырдарьинской области беспорядки начались 11 июля в Ташкенте. Местные жители напали на полицейское управление туземной части города, служащие полиции отбили нападение при помощи револьверов, а через полчаса на выручку осажденным подоспела рота Ташкентской школы прапорщиков. В итоге было убито 11 местных жителей. Вожаки ташкентских мятежников предложили афганскому эмиру выступить против России, однако это предложение со стороны эмира поддержки не встретило. В конце июля на подавления прибыл батальон 2-го Сибирского стрелкового запасного полка, укомплектованный молодыми солдатами. В Сырдарьинской области успешно действовал отряд помощника ташкентского уездного начальника подполковника А.И. Афанасьева. Успешность действий отряда была напрямую связана с суровостью его начальника, который приказывал сжигать постройки главарей мятежа. В Аулие-Атинском уезде были задержаны германские и турецкие агенты. 16 сентября отряд в 65 человек при 3 офицерах в 70 верстах к северу от Аулие-Ата, в долине Аманкула, встретил скопище примерно в 3000 казахов. Мятежники трижды атаковали отряд, но были отбиты залпами. Вскоре уезд был замирен, зачинщики мятежа выданы. 18 сентября из Ташкентского, а 9 октября - из Аулие-Атинского уезда отправился первый эшелон с рабочими.

В Ферганской области мятеж из-за наличия здесь достаточного количества русских войск получил незначительный размах. В области были дислоцированы 6-й Оренбургский казачий полк полковника К.В. Боброва и 4-я Уральская отдельная казачья запасная сотня. Тем не менее, и здесь в июле 1916 г. был отмечен целый ряд случаев убийства представителей туземной (т.е. нерусской) администрации. Мятежники убивали своих пророссийски настроенных соплеменников, грабили богатых, невзирая на национальность.

Наибольшей жестокостью события мятежа отличались в Семиреченской области. Здесь проживало значительное количество русского населения. Однако войск, как и в других районах, было мало. В целом, в Семиречье большую отрицательную роль сыграла взаимная паника и самомобилизация с обеих сторон. В Семиречье проживало около 200 000 русских. В 1915 г. было проведено разоружение поселенцев, и в действующую армию отправлено 7500 берданок. Переселенцы оказались беззащитными перед степняками. Уже 10 июля, через два дня после приказа о мобилизации, состоялось собрание казахов Джаркентского уезда, вынесших решение не подчиняться этому приказу. 13 июля дунгане начали уходить в Западный Китай (Синьцзян). С конца июля начались нападения на представителей местной власти. 2 августа было предложено для самозащиты русского населения в сельских районах организовывать дружины самообороны. 8 августа власти издали постановление об обязательном формировании таких дружин. Были сформированы пешая (300 человек) и конная (100 человек) дружины, поставлено под ружье 160 казаков-семиреков запасного разряда, укомплектовавших две полусотни. Население было вооружено из расчета винтовка на 8-12 дворов. Фактически в Семиречье на этнической почве началась локальная гражданская война. Положение русских жителей усугублялось в связи с отсутствием в регионе русского мужского населения, мобилизованного на фронт. Мощным катализатором взаимной ненависти стали слухи, многократно преувеличивавшие истинный масштаб событий. Среди причин мятежа в Семиречье было стремление казахов пограбить русских, поземельные споры в связи с активной переселенческой политикой в регионе, налоговое бремя. Активную пропаганду вели муллы. Кроме того, неоднократно говорилось об участии в подготовке мятежа германских офицеров. В Пржевальском уезде к этим причинам добавлялся и религиозный фанатизм кочевников. 6 августа восстали Атекинская и Батбаевская волости Пишпекского уезда, на следующий день Сарыбагишевская волость и Токмакский район, 9 августа - Каркечинская, Джумбальская, Курманжоджинская, Кочкорская и Абеильдинская волости. В этот день казахи напали на село Григорьевка, которое в результате было сожжено и разграблено, а жители вынуждены бежать. Был испорчен телеграф. Во главе выступления в Чуйской долине стоял хан М. Шабданов. Другими отрядами командовали два его брата. Как и в других местах, движение в Семиречье возглавляла туземная родовая элита - ханы и манапы. Известны такие казахские вожаки как К. Абукин, Б. Ногоев, К. Чинин. Мятеж был сравнительно организованным: у аскеров имелись знамена, однообразные металлические бляхи, применялась сигнализация для передачи сведений о движении правительственных войск, в горных районах были оборудованы оружейные мастерские. Антифеодальным этот мятеж не был - родоплеменные устои в туземном населении были незыблемы. Об этом свидетельствует то, что во всем Семиречье не был убит ни один волостной управитель или манап.

Восставшие были вооружены разнообразным оружием. Здесь были трофеи, захваченные у одиночных русских солдат и самодельное оружие. 6-7 августа казахам удалось захватить слабо охранявшийся транспорт с оружием. Они завладели 200 винтовками и 3000 патронов (по другим данным 170 берданками и 4000 патронов, по еще одной версии, представляющейся наиболее достоверной, 178 берданками и 35 000 патронов). Погибли 3 нижних чина. Факт захвата сравнительно крупной по местным масштабам партии оружия явился мощным стимулом к активизации борьбы против русских. Большинство повстанцев имели на вооружении кремневые и даже фитильные ружья, берданки, пики, топоры, насаженные на длинные палки. Манапы получали часть денег с продажи оружия, и, таким образом, мятеж приносил им прибыль. В целом казахи не выдерживали столкновения с регулярными войсками, несмотря на численное превосходство в десятки, а иногда и сотни раз. Первоначально мятежники уничтожали только сопротивлявшихся им, однако вскоре стали уничтожать русских вообще.

В общей сложности от их рук здесь погибло не менее 1342 русских мужчин и 1300 женщин (в основном, переселенцев), ранено 684 человека, не менее 1105 без вести пропали или попали в плен к казахам, сожжено 969 дворов. По уездам распределение жертв в соответствии с имеющимися неполными данными было следующим: Пишпекский уезд - убито 98 человек, пропало без вести - 65. Пржевальский уезд (здесь почти не было русских войск) - убито 2179 человек, пропало без вести - 1299, Джаркентский уезд - убито 32 человека, без вести пропало 20, Верненский уезд - убито 16 человек. Убито 2 чиновника, 12 чинов разных ведомств, 3 офицера, 53 нижних чина, 41 ранен, 75 нижних чинов пропали без вести. Случаев массовой гибели солдат и офицеров было несколько: в Нарынском уезде погибли прапорщик с 9 казаками и 8 солдатами; в селе Каркара Джаркентского уезда в августе 1916 г. были убиты 24 казака отряда нарынкольско-чарынского участкового начальника ротмистра М. Кравченко и 6 казаков погибли в окрестностях Джаланаша. Среди убитых были семь монахов Секульского монастыря, множество представителей сельской интеллигенции. Жертвы мятежников, как правило, подвергались истязаниям. Экономическое благосостояние русского населения региона было подорвано, уничтожено 15 000 десятин пашни на сумму 20 724 087 руб. В одном только Токмакском районе убито 72 русских поселенца, ранено 12, без вести пропало 65, сожжено 600 домов, 356 заимок, уничтожено 12 000 десятин посевов, общая сумма убытков составила около 500 000 руб. 10 августа взбунтовались киргизы Беловодского участка Пишпекского уезда, Джамансартовской, Тлеубердинской, Бакинской и Талдыбулакской волостей. На следующий день восстали дунгане в селе Мариинском Пржевальского уезда. 11 августа дунгане перебили большинство крестьян села Иваницкого. Перебито население деревни Кольцовка. Уцелевшие жители спасались бегством в Пржевальск. 12 августа от рук киргизов погибли сразу два офицера - сотник Величко и прапорщик Киселев. Тела сотника Величко и 7 казаков были обезображены.

8 августа в Ташкент прибыл генерал А.Н. Куропаткин - крупный военный деятель и администратор, имевший опыт участия в покорении Туркестана и отлично знавший местные реалии. Его назначение состоялось еще 22 июля. Знание Куропаткиным Туркестана было таково, что он иногда даже справедливо поправлял местных чиновников, готовивших доклады о положении региона. В письме военному министру Д.С. Шуваеву от 18 августа 1916 г. Куропаткин писал о местном населении: «за период в 40 лет мы не приблизили к себе сердца этих простых, но еще первобытных людей». Куропаткин отрицательно относился к осуществлявшейся мере по призыву на тыловые работы, но в сложившейся обстановке пути назад были отрезаны и оставалось лишь решительно подавить мятеж. Именно в таком духе был настроен опытный генерал, предложивший представителям власти искать примеры в действиях генерала Г.А. Колпаковского, внесшего в XIX в. большой вклад в присоединение Семиречья к России. Куропаткин ходатайствовал о присылке в Семиречье казачьей бригады, двух пулеметных команд и конной батареи из действующей армии, благо такое подкрепление не влияло на положение фронта, где конница большой роли не играла. Всего из других районов Туркестана в Семиречье было направлено 3,5 дружины, 7 рот из запасных стрелковых полков, 5 сотен, 14 орудий. Войска были высланы в трех направлениях: Андижан - Нарынское укрепление; Черняев - почтовый тракт Пишпек - Токмак и по железной дороге на Семипалатинск и далее на Сергиополь - Лепсинск - Верный. Действующая армия выделила 2 казачьих полка (7-й Оренбургский и 9-й Сибирский казачьи полки), казачью батарею и две пулеметных команды с пулеметами Кольта. По распоряжению Куропаткина Семиречье было разделено на 17 военных участков, в пределах которых проводились подавления. С 11 августа при отрядах и в уездных городах Семиреченской области были учреждены военно-полевые суды. 17 августа Куропаткин на 17 000 человек сократил наряд мобилизуемых по Семиречью. Вскоре началась отправка рабочих, семьи отправляемых на работы обеспечивались порайонными комитетами.

В июле-августе 1916 г. в Семиречье сработал механизм этнической самомобилизации. Помимо организации дружин самоохраны, доведенное до отчаяния русское население устроило в Пржевальск е киргизский погром, в котором, в основном, участвовали женщины. 12 августа в тюрьме Пржевальска при попытке побега были расстреляны заключенные-киргизы. Погибло около 80 человек. В селе Беловодское 13 августа крестьяне в ответ на бесчинства коренных жителей (массовые убийства и увод женщин в плен) перебили 517 арестованных киргизов - участников мятежа. Испуганное и возмущенное русское население ответило насилием на насилие. «За отсутствием оружия били палками и камнями, кололи вилами, потрошили серпами и косами», - сообщалось в одном из документов. Мародерство проявлялось с обеих сторон. Туземное население не знало, что предполагается оплата их работы. Получив эти сведения, многие поменяли свое отношение к мобилизации. При переводе арестованных киргизов из Беловодска в Пишпек 138 из них были убиты дружинниками при попытке побега.

В регионе развернулись бои, причем части карательных войск направлялись даже в Западный Китай для поимки мятежников. В 20-х числах августа мятеж пошел на убыль. До 60 000 казахов ушло на сырты - высокогорные плато, откуда их пытались выбить отряды правительственных войск. Оттесненные в горные районы, туземцы терпели голод, теряли скот и, как правило, сдавались. Всего при подавлениях в Пишпекском и Пржевальском уездах было уничтожено около 3000 туземцев. Во всем Семиречье, по некоторым данным, погибло 4000 туземцев и еще 12 000 погибло при бегстве в Китай, в том числе утонувшие и погибшие от огня китайских пограничников. 164 000 человек бежало в Китай, к маю 1917 г. там осталось около 70 000 беженцев. 16 октября по итогам подавления мятежа в Семиречье Куропаткин провел совещание, на котором было принято решение о выселении киргизов из Пишпекского и Пржевальского уездов, в которых более всего пострадало русское население и образовании в связи с этим Нарынского уезда. Такое решение было обусловлено общим замыслом Куропаткина выселить туземцев с территорий, на которых пролилась русская кровь. В период Гражданской войны в Семиречье бывшие переселенцы, в основном, поддержали красных; казаки и кочевники выступили на стороне белых.

Ситуация в Закаспийской области в 1916 г. имела ряд особенностей. Текинцы по своему настрою являлись монархистами и всецело поддерживали русских. Отношения между русскими и текинцами были доверительными. Иной характер имели взаимоотношения с наиболее воинственным племенем туркмен-иомудов. Иомуды платили дань как русскому, так и персидскому правительству. Любые осложнения с иомудами приобретали международное значение. Иомуды подняли мятеж против русских властей еще в начале 1916 г. Для борьбы с ними был сформирован Хивинский отряд в составе 3 дружин и 4 легких батарей. Борьба с иомудами с переменным успехом протекала на протяжении всего 1916 г. Главарем иомудов был известный впоследствии лидер басмачей хан Джунаид. Иомуды были вооружены берданками и трехлинейками. В июле 1916 г. в области было неспокойно. По некоторым данным, здесь работала турецкая разведывательная организация «Тешкилат-и-Махсуса». К иомудам примкнули роды кочевых туркмен - джафарбайцев, атабайцев. Беспорядки приобрели характер разбойничьих нападений на русские поселки в районе реки Гюрген. К осени 1916 г. четыре поселка было совершенно разрушено, другие сильно пострадали. Русское население было взято под охрану казаков. Более того, была вынуждена отступить одна из небольших колонн русских войск. Было зафиксировано применение туркменами разрывных пуль. Во второй половине августа - сентябре 1916 г. племя откочевало в Персию. Уход иомудов в Персию русская администрация решила использовать для овладения плодородной Астрабадской провинцией соседнего государства. На самом деле значительная часть провинции не была заселена персидским населением, а представляла фактически нейтральную территорию, на которой кочевали туркмены. С 1898 г. здесь находился русский комиссариат, власти которого подчинялись возникшие в регионе русские поселения. В ноябре было отмечено усиление активности иомудов. Они взяли под свой контроль каспийское побережье. Усилились наиболее мощные их группировки под командованием Баба-Клыча, Шихи-Хана Диведжи и Эссен-хана. В Атрекском районе был задержан австрийский шпион мадьяр Г. Сабо, имевший при себе документы и карту. Лишь в конце октября - ноябре 1916 г. для подчинения непокорного племени был сформирован значительный по азиатским масштабам Гюргенский экспедиционный отряд под командованием военного губернатора Сыр-Дарьинской области, героя русско-японской войны, Генштаба генерал-лейтенанта А.С. Мадритова (к 24 ноября - 8162 человека и 3937 лошадей). Фактически боевые действия проходили на персидской территории. План действий был следующим: одновременным движением отрядов с трех сторон окружить ядро стойбищ иомудов между реками Атрек и Гюрген на севере и юге и дорогой Чикишляр - Астрабад и высотами Каракыр на западе и востоке. После подавления мятежа войска предполагалось использовать на усиление Кавказской армии, положение которой было крайне неопределенным. В конце марта 1917 г. в связи с успокоением туркмен Мадритов сдал командование отрядом генерал-майору М.К. Маргания, начался вывод войск. Из отряда была сформирована 2-я Туркестанская стрелковая бригада. Февральские события 1917 г. принесли амнистию участникам мятежа, а экспедицию Мадритова стали называть разбойничьей. В августе-сентябре 1917 г. из Афганистана с транспортом оружия в Россию вернулся Джунаид-хан, провозгласивший борьбу «за освобождение туркмен». На фоне ослабления деморализованной русской армии Туркестан вновь стал ареной вооруженной борьбы. Участники мятежа 1916-1917 гг. стали басмачами.

В период с 18 сентября по 18 декабря 1916 г. из Туркестана было отправлено 92 423 рабочих, кроме того, 9500 человек направлено непосредственно на работы в Средней Азии. Таким образом, было мобилизовано около 100 000 рабочих или половина от запланированного количества.

Всего, к 1 января 1917 г. в Туркестане было убито 7 офицеров и 79 нижних чинов, ранено 3 офицера и 64 нижних чина и числилось пропавшими без вести 77 человек. К 25 января 1917 г. потери составляли 97 убитых, 86 раненых и 76 пропавших без вести. Для сравнения при покорении Туркестана русская армия потеряла в Семиреченской области 105 человек, в Сырдарьинской области с Амударьинским отделом - 744 человека, в Ферганской области - 134 человека, в Самаркандской области - 811 человек и в Закаспийской области 1582 человека. Всего - 3376 человек.

Наиболее сильно русское население пострадало там, где было мало войск - в Семиречье. Наименее сильно там, где почти не было русского населения - в Степном крае. Эти реалии позволили советским историкам называть движение в Степном крае прогрессивным, а выступления в Средней Азии реакционными, тогда как на самом деле антирусский характер мятежа был одинаков. В некоторых районах к этому примешивался религиозный фанатизм мусульманского населения.

В результате мятежа в Туркестане было разорено свыше 9000 хозяйств, уничтожено несколько храмов и больниц. Для усмирения мятежников в Туркестане использовалось 14,5 батальона, 33 сотни, 42 орудия и 69 пулеметов. Боевые действия велись в период с 13 июля 1916 г. по 25 января 1917 г.

В Акмолинской области во всех приграничных со степью станицах Сибирского казачьего войска были сформированы особые конные команды, в основном, из отставных, неспособных или не достигших 20 лет казаков. Уже с 20 июля команды несли службу на подавлении мятежа. Всего в Акмолинскую и Семипалатинскую области властями было направлено 6 казачьих сотен и 7 полусотен, 8,5 роты пехоты, 2 местные воинские команды. К 1 ноября Акмолинская область дала уже 12 500 человек на работы по обороне, набор продолжался. К январю 1917 г. область была, в целом, замирена. По данным на 10 января 1917 г. из 45 000 казахов принято к отбыванию повинности в различных формах 43 098 человек (8570 освидетельствовано как негодные, 10 241 работает на оборону, 16 314 организованы в артели по возке казенного хлеба для армии, 7973 человека принято на работы и сдано военному ведомству).

Из всех регионов, охваченных мятежом, наиболее продолжительной (из-за характера местности и зимнего времени) и масштабной была борьба в Тургайской области, где во главе выступления оказался, по утверждению советских историков, А.У. Иманов. На самом деле, как и в других местах, во главе мятежа стояли не народные вожди из бедноты, а родовая или клерикальная элита - баи и ханы. Так, во главе мятежа в Тургайской области стоял не Иманов, а крупный скотовод, хан А. Джанбосынов. Мятежники нуждались в организаторах и военных руководителях. Именно к этой категории относился Иманов. Важную роль в организации мятежа сыграл местный большевик А.Т. Джангильдин. Общая численность мятежников, называвших себя здесь сарбазами, в области оценивается в 50 000 человек. В отличие от Семиречья, где Шабдановы провели всеобщую мобилизацию (чего не предполагалось даже по указу императора), в Тургайской области действовали добровольцы.

Известие о призыве инородцев стало неожиданностью для местной администрации, вплоть до губернатора. Уже в июле здесь, как и в других регионах, начались убийства представителей туземной администрации, попытки уничтожения списков мобилизуемых. Организаторами беспорядков в Кустанайском уезде выступили местные муллы. Здесь важно то, что кустанайские казахи занимали доминирующее положение в отношении казахов других уездов. В связи с острой нехваткой полиции было решено в соответствии с «Правилами вызова войск для содействия гражданским властям» подавить мятеж в зародыше при помощи армии. Командующий войсками Казанского военного округа генерал от инфантерии А.Г. Сандецкий командировал в Кустанай 97-ю Донскую особую казачью конную сотню есаула Моргунова из Челябинска. Сотня в огневом отношении была слабой. На вооружении казаков стояли устаревшие берданки с небольшим запасом патронов. После известий об усилении беспорядков, сообщенных губернатором М.М. Эверсманом, постоянно пребывавшим в Оренбурге, 17 июля, в область было послано две оренбургских казачьих запасных сотни. Отряды комплектовались и вооружались из разных частей всем, что было под рукой. Все это ослабляло подготовку пополнений для фронта.

Тургайский губернатор в период временного успокоения вел среди местного населения разъяснительную работу. Был устроен съезд аксакалов (почетных старейшин), поддержавший императорский указ, однако призывная молодежь перестала считаться со стариками. Благодаря лояльности старейшин властям удалось осуществить мобилизацию рабочих в Кустанайском и Актюбинском уездах. Призыв на работы в Иргизском и Тургайском уездах был отложен до 15 октября в надежде на их успокоение и положительный пример северных уездов. Казахи с фронта писали письма о своем хорошем положении.

Казахи южных уездов области решили не подчиняться призыву. Собравшись в скопища и вооружившись, они начали борьбу с властями. Первое столкновение произошло в Иргизском уезде 19 октября, 50 казаков 1-й Оренбургской казачьей запасной сотни столкнулись примерно с 2500 казахами, в том числе с 600, вооруженными пиками, шашками и ружьями. После двухчасового боя мятежники отступили, потеряв несколько десятков человек убитыми и ранеными. 21 октября нападению подверглась 97-я Донская особая сотня, шедшая к Тургаю и атакованная в течение 21 часа несколькими тысячами вооруженных казахов. Потеряв трех казаков убитыми и трех ранеными, сотня добралась до Тургая. Мятежников было уничтожено до 400 человек.

С 22 октября 1916 г. областной центр, город Тургай (население - 2500 человек), оказался осажден 15 000 мятежников и отрезан от внешнего мира, население осталось без продовольствия. Был разрушен почтовый тракт, колодцы на тракте Иргиз - Тургай мятежниками были забросаны падалью, нечистотами или отравлены пилюлями со стрихнином, употреблявшимися для истребления волков. В Тургае к 26 октября находилось лишь 196 казаков и 100 солдат. В городе был созван военный совет с участием воинского начальника капитана К.П. Загайного, уездного начальника, крестьянского начальника, командира сотни, 4 офицеров. По причине нехватки людей и патронов было решено защищаться в черте города. Город и прилегающий район были объявлены на военном положении.

В Тургайском и Иргизском уездах власть имела лишь два опорных пункта - Тургай и Иргиз, остальная территория представляла собой обширную степь с редким населением. Когда стала очевидна недостаточность посланных войск, для борьбы с разраставшимся мятежом, в ноябре 1916 г. был сформирован сильный экспедиционный отряд начальника 13-й пехотной запасной бригады (Казань) Генштаба генерал-лейтенанта А.Д. Лаврентьева в составе 17 рот, 19 сотен и эскадронов, 14 орудий и 17 пулеметов. Формирование отряда было санкционировано военным министром. Отряд должен был сосредоточиться на станции Челкар. В регионе сложилось вредившее делу многоначалие: губернатор М.М. Эверсман и Наказный атаман Оренбургского казачьего войска Генштаба генерал-лейтенант М.С. Тюлин, которому временно были подчинены Тургайский и Иргизский уезды и командовавший отрядом генерал Лаврентьев.

2 ноября отряд, не дожидаясь прибытия всех частей, выступил на выручку Тургая. Отсутствие в районе сети железных дорог значительно осложняло подавление мятежа. Под усиленную охрану была взята стратегически важная линия Ташкентской железной дороги. С лета 1916 г. ее охраняла рота пехоты. Теперь же были организованы специальные поезда с солдатами на них, патрулировавшие дорогу с базированием на станции Эмба и Саксаульская.

6 ноября гарнизон и жители Тургая под руководством начальника гарнизона капитана К.П. Загайного, несмотря на отсутствие помощи со стороны, отбили попытку штурма. Накануне городские казахи подожгли запасы сена, горевшие всю ночь. На рассвете мятежники четырьмя колоннами атаковали город. Численность атаковавших была определена приблизительно в 12 000 всадников. С 5.30 утра до 16 часов гарнизон отражал нападение. Баррикады не позволили захватить город. Было сожжено до ста окраинных жилищ. Материальный ущерб составил около миллиона рублей. Часть нападавших погибла при обнаружении баррикад, другие - при наступлении по мосту, настил которого был разобран и при бегстве через реку. Всего, по некоторым данным, погибло не менее 1000 мятежников. Погибли 3 дружинника, без вести пропали 3 женщины и 3 ребенка. 27 октября сарбазы подошли к Иргизу с целью окружить и разгромить его, однако это не удалось, а 4 ноября на выручку Иргиза подошел авангард войск Лаврентьева. Наконец, 16 ноября Тургай был деблокирован.

Экспедиционным отрядом были заняты ключевые пункты области, установлены сильные гарнизоны. В течение ноября от отряда Лаврентьева высылались колонны в различные пункты и имели неоднократные столкновения со значительными скопищами сарбазов. Столкновения носили характер боев с организованным противником. Несмотря на потери от огня, мятежники упорно атаковали, иногда подходя на 100-300 шагов к пехотным цепям, отдельные всадники доскакивали почти до цепей. У казахов была организована сторожевая и разведывательная служба - высылались дозоры, разъезды на 25 верст, существовала сигнализация флагами. Казахское население было терроризировано мятежниками - с каждой кибитки в банды вожаки мятежа брали по аскеру, являвшемуся не только воином, но и заложником.

Сложность для подавления представляла высокая подвижность казахской конницы, отсутствие у нее привязки к какой-либо базе. Чины экспедиционного отряда старались не допускать жестокостей к местному населению. Между тем, группа депутатов Государственной Думы во главе с А.Ф. Керенским распространяла ложные данные о массовых репрессиях против мирного населения, истреблении мужчин и женщин, провокационной деятельности полиции. В действительности войска действовали в рамках закона. За все реквизируемое у местного населения выплачивались деньги. При подавлении мятежа женщины и дети считались неприкосновенными, зимовки и аулы не уничтожались. Единственным исключением стало сожжение аула Кызыл-Куль, в бою под которым мятежниками были убиты, изуродованы до неузнаваемости и исколоты пиками восемь казаков.

К началу декабря 1916 г. в Тургайской области было разгромлено несколько тысяч мятежников, остатки бежали в Сырдарьинскую область. 21 декабря Высочайшим указом Тургайский, Иргизский и Кустанайский уезды Тургайской области были переведены на военное положение. Бои в Тургайской области продолжались до конца февраля 1917 г. Лишь в июне 1917 г. отряд Лаврентьева был расформирован.

К февралю 1917 г. на тыловые работы было отправлено около 123 000 человек. К 20 декабря 1916 г. за участие в мятеже на территории Туркестана был приговорен к смертной казни 201 человек. Всего к 1 февраля 1917 г. к смертной казни за участие в мятеже в Туркестане было приговорено 347 человек. Наказание было смягчено и казнен 51 человек. 22 февраля 1917 г. Куропаткин писал императору Николаю II: «Считая, что главными виновниками являются главари и туземцы, непосредственное участие которых в убийстве русских людей доказано, я признал возможным смягчить наказания для темной массы виновных». Из 340 смертных приговоров он отменил 320.

Финансовая академия

при Правительстве Российской Федерации

Кафедра социально-политических наук

Реферат на тему:

«Таджикистан в 1917 году»

Выполнили:

Акбаров Фарход

Джураев Изатилло

Научный руководитель:

Доц. Круглов

Москва-2002

1. Положение в Таджикистане накануне революции… 3

1.1. Победа Февральской буржуазно- демократической революции в Таджикистане… 3

2.1. Образование Коммунистической партии в Таджикистане… 6

2.2. Слом старого и создание советского государственного аппарата… 6

3. Экономика Таджикистана в 1917-м году… 8

Заключение… 9

Обстановка, сложившаяся в России в 1917 году повлияла и на Среднюю Азию, в том числе и на Туркестан, куда входил Таджикистан. 27 февраля 1917 года рабочие, крестьяне, солдаты России под руководством большевистской партии свергли власть царского самодержавия. 1 марта весть о победе Февральской революции дошла до трудящихся Туркестанского края. Повсюду возникали массовые демонстрации и митинги, в которых наряду с русскими активно участвовали рабочие и крестьяне местных национальностей, стали создаваться органы народной власти. 3 марта был образован Совет рабочих депутатов в Ташкенте. Вслед за этим Советы стали создаваться в других крупных городах Туркестана. В городах Средней Азии возникали и активизировали свою деятельность организации РСДРП, которые объединяли в своих рядах большевиков и меньшевиков. Всего к концу марта 1917 года в Туркестане существовало 8 организаций РСДРП. С радостью встретило весть о победе революции и свержении царя население Северного Таджикистана. 9 марта 1917 г. был образован Совет солдатских депутатов в Ходженте, а 14 марта был создан „Железнодорожный комитет“ из рабочих и служащих станции Ходжент. При помощи Ходжентского Совета был организован Совет рабочих депутатов на Сулюктинских угольных копях под председательством большевика Даниила Деканова. 21 марта произошло объединение этих Советов.

В Ходжентском Совете большинство состояло из эсеров и меньшевиков, которые поддерживали Временное правительство, всеми мерами препятствовали решению аграрного вопроса и стояли за продолжение войны до победного конца. В первой половине марта Советы рабочих депутатов были избраны на шахтах Шураба, нефтепромыслах „Санто“ и в других местах. Победа Февральской революции усилила крестьянское движение (дехкан). Однако в большинстве своем дехкане в этот период не поняли еще классовой сущности Временного правительства и возлагали на него большие надежды. Наряду с Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, состоявших преимущественно из русских, стали создаваться Советы мусульманских депутатов. В их состав входили демократические элементы города и кишлака.

Местная буржуазия Туркестана создавали свои политические организации. В марте была оформлена буржуазно-националистическая организация „Шурои исламия“ (Совет исламистов), в которую вошли наиболее видные представители

местной буржуазии, идеологи джадидизма и феодально-клерикальные элементы. Позднее последние выделились в самостоятельную организацию „Улема“ (»Совет духовенства").Обе партии преследовали контрреволюционные цели и стремились создать в Туркестане националистическое государство. Однако «Шурои исламия» стояло за буржуазное развитие страны, а улемисты стремились к возврату феодальных порядков.

После победы революции Туркестанское генерал-губернаторство было упразднено. 7 апреля 1917 года был создан Туркестанский комитет Временного правительства под председательством кадета Н.П. Щепкина. В комитет вошли представители русской буржуазии, чиновничества, местных буржуазных националистов. На местах были образованы исполнительные комитеты Временного правительства. Таким образом, в Туркестане, как и в центре страны, сложилось двоевластие.

17 марта 1917 г. Российское императорское политическое агентство в Бухаре было переименовано в Российское резиденство. Временное правительство через российского резидента стремилось сохранить в эмирате старые порядки. Однако под влиянием событий происшедших в России эмир вынужден был изменить свою политику. В целях обмана масс 7 апреля эмир создал манифест, обещавший искоренение злоупотреблений, справедливое правосудие и т.д. Этим манифестом эмир и его чиновники стремились отвлечь народные массы от борьбы против деспотии эмирского строя. Джадиды с восторгом встретили манифест эмира. 14 апреля правительство эмира отказалось от

реформы, как «противоречащей духу шариата и ислама». Отказ эмира и резидента проводить манифест в жизнь вызвал новую волну возмущения. Начались народные восстания в городах, которые жестоко подавлялись.

В условиях экономической и культурной отсталости края, удаленности от важнейших пролетарских центров страны большевики Туркестана не смогли сразу порвать с меньшевиками и входили в состав объединенных социал-демократических организаций. Однако по основным вопросам революции большевики занимали самостоятельную позицию и направляли революционные выступления масс на путь организованной борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую.

Под давлением трудящихся первый состав Турккомитета был смещен. Временное правительство учредило коалиционный Туркестанский комитет с участием представителей буржуазии, меньшевиков и эсеров. Однако и новый состав комитета проводил антинародную политику.

Весной и летом 1917 г. в Северном Таджикистане усилилось рабочее движение. Росли забастовки. В политическую борьбу все более активно включались дехкане. В общий поток революционных событий были втянуты и солдаты. Революционно настроенные солдаты отказывались от подавления дехканских волнений.

Серьезным препятствием на пути развития революционного движения являлись национальная рознь, недоверие части угнетенных национальностей ко всему русскому. Это было следствием колонизаторской политики царизма, а также сознательно культивировалось буржуазными националистами и местными феодально-клерикальными кругами. Именно этим было обусловлено возникновение весной и летом 1917 года в городах Туркестана организаций трудящихся по национальному признаку и вероисповеданию. В Ходженте такими организациями являлись «Совет рабочих депутатов-тыловиков» и «Союз русских рабочих » Активное участие в создании и деятельности организации местных трудящихся принимали рабочие-тыловики, вернувшиеся в мае на родину. Многие из них прошли в России серьезную школу революционной борьбы. По предложению «Союза русских рабочих» все демократические организации трудящихся различных национальностей г. Ходжента 29 июня 1917 года объединились в единую интернациональную организацию, получившую название «Союз трудящихся». Это была несомненная победа большевиков.

После Октябрьской революции в Туркестане особенно остро встал вопрос о об образовании краевой коммунистической партии. В конце 1917 г. в первой половине 1918 г. стали создаваться большевистские организации и в Северном Таджикистане. В апреле 1918 года оформилась Ходжнтская, а в мае 1918 года Ура-Тюбинская парторганизации. В связи с ростом и увеличением числа партийных ячеек на местах в июне 1918 г. ходжентская городская парторганизация была преобразована в уездно-городскую. В июне 1918 г. в Ташкенте собрался

краевой съезд большевиков, оформивший объединение большевистских в Коммунистическую партию Туркестана-составную часть РКП(Б). С образованием Компартии Туркестана большевистские организации северных районов Тадждикистана вошли в ее состав.

Подготовленное Центральным Комитетом партии большевиков под руководством В.И. Ленина вооруженное восстание в Петрограде победило 25 октября 1917 г. В течение нескольких месяцев Советская власть была установлена на громадной территории России, включая национальные окраины. В Средней Азии в авангарде революционной борьбы за власть Советов шли рабочие и солдаты Ташкента октября они начали восстание против власти капиталистов и помещиков. На их стороне было большинство Советов Туркестанского края. По призыву большевиков восставших поддержали трудящиеся Северного Таджикистана. О своей готовности выехать им на помощь сообщили в Ташкент солдаты Ура-Тюбнского гарнизона. На станции Ходжент и несколько позднее на железнодорожных станциях Драгомирово и Придоново были созданы ревкомы. 1 ноября 1917 г. вооруженное восстание в Ташкенте победило. Исполком Ташкентского Совета послал Советам на местах телеграмму: «Всю власть принял Совет.Берите власть в свои руки.». Победа вооруженного восстания в Ташкенте явилась началом победоносного шествия Советской власти на территории Туркестана. Установление Советской власти происходило раньше всего там, где имелись хотя бы немногочисленные отряды промышленных и железнодорожных рабочих. 11 ноября 1917 г. о взятии власти в свои руки объявил Ходжентский Совет рабочих и солдатских депутатов, что имело особенно большое значение в борьбе за утверждение Советской власти в Северном Таджикистане. 15 ноября 1917 г. в Ташкенте открылся 3 краевой съезд Советов, который провозгласил Советскую власть в Туркестане и избрал Совет Народных Комиссаров Туркестанского края.

В конце ноября 1917 года буржуазные националисты и представители феодально-клерикальных кругов Средней Азии и Казахстана при прямом вмешательстве агентов Антанты созвали в Коканде Краевой мусульманский съезд, который объявил Туркестан автономным от Советской России и избрал контрреволюционное правительство.

21-22 февраля 1918 года красногвардейские отряды, направленные по указанию Совнаркома Туркестана разгромили Кокандскую автономию, куда входили Исфара и Канибадам и обеспечили победу советской власти в этих городах.

С первых же дней своего существования Советское государство проводило в жизнь ленинскую национальную политику. 20 ноября Советское правительство приняло обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». Призвав трудящихся мусульман устраивать свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Советское правительство заверило, что их права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов –Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Для проведения в жизнь национальной политики Коммунистической партии в ноябре 1917 года был создан Народный комиссариат по делам национальностей. Под руководством коммунистов к строительству новой жизни приступили и народы Туркестана. В апреле 1918 года состоялся 5 краевой съезд Советов, принявший постановление об образовании Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики, вошедший в состав РСФСР. В состав Туркестанской АССР вошла вся территория Туркестанского края, включая

северные районы Таджикистана и Памира.

С победой революции в Северном Таджикистане, как и по всей стране начались ликвидация буржуазных органов власти и управления, а также политических организаций эксплуататоров. В декабре 1917 года Ходжнтский Совет принял постановление о роспуске местной организации «Шурои исламия». Революционной ломке подверглись армия и судебный аппарат. Одновременно с ликвидацией старого государственного аппарата создавался новый аппарат рабоче-крестьянского государства. Его основу составляли Советы-органы государственной власти, диктатуры рабочего класса.

3.Экономика Таджикистана в 1917-м году Экономические, политические и культурные связи России и Средней Азии установилась еще в 18-19 вв.и в последующие годы неуклонно развивались и крепли. После отмены крепостного права Россия вступила на путь капиталистического развития. Русская буржуазия нуждалась в увеличении источников сырья и расширения рынков сбыта, чем вызывалось ее стремление к колонизации новых районов. Одним из важнейших объектов царской колонизации в это время становится Средняя Азия. В 1864 году царские войска начали широкое наступление на Среднюю Азию. На завоеванной территории Средней Азии царское правительство образовало в 1867 году Туркестанское генерал-губернаторство с центром в городе Ташкенте. Туркестанское генерал-губернаторство делилось на 5 административных областей: Семиреченьскую, Сырдарьинскую, Ферганскую, Самаркандскую и Закаспийскую. Районы нынешнего Таджикистана входили в состав Самаркандской и Ферганской областей. В результате присоединения к России Средняя Азия была превращена в бесправную колонию царизма. но это присоединение дало толчок к появлению очагов капиталистической промышленности в Средней Азии. Политика царизма в области промышленности охраняла интересы российского капитала и обеспечивала его монопольное положение в колониальном Туркестане. Однако проникновение капиталистических отношений вызвало здесь явления, характерные для всей колониальной системы были построены железные дороги, фабрики и заводы, промышленные и торговые предприятия, началось формирование пролетариата, пробуждалось национальное самосознание, усилилось освободительное движение. Таким образом накануне Октябрьской революции в Средней Азии быстро возникает ряд отраслей промышленности, преимущественно по обработке сельскохозяйственного сырья-хлопко-очистительная, маслобойная, мукомольная, кожевенная. Началась разработка каменноугольных копей и золотых приисков. Например, в северных районах Таджикистана были открыты шелкомотальные, винодельческие стекольные и др. предприятия. В экономике Средней Азии значительное место занимала кустарная промышленность. Наряду с появлением промышленных предприятий сохранялись многие старые ремесла-кожевенное, кузнечное, плотничье, гончарное, ковровое, резьба по дереву, чеканка металлических изделий, многие из которых своим высоким качеством завоевали мировую славу. Растет количество хлопка, ввозимого в Россию. Средняя Азия превращалась в сырьевую хлопковую базу для российской текстильной промышленности развитие хлопководства привело к росту товарности сельского хозяйства финансирование хлопководства привело к открытию В Средней Азии банков игравших важную роль в экономической жизни края.Важную роль в увеличении производства хлопка и доставке его в Россию играли торговые фирмы. Немаловажную роль в экономике районов Северного Таджикистана играло садоводство и виноградарство. Например, из Ходжента в Россию было отправлено в1917 году 6 тысяч пудов изюма и 159 тысяч пудов сушеных фруктов. Одним из предметов экспорта являлись шелк и изделия из него. Ежегодно из Ходжетского уезда в Россию отправлялись от 10 до 15 тысяч пудов шелка. Большое значение в развитии товарного хозяйства в районах Таджикистана имело и скотоводство, в частности овцеводство. Таким образом, к началу 19 века районы Таджикистана были включены в общую систему торгового оборота России. В истории аграрной политики царизма в Средней Азии значительное место занимал вопрос о переселении сюда крестьян из центральной России. Царское правительство проводя переселение преследовало 2 цели: во-первых, разрядить все сгущавшуюся революционную обстановку в России: во-вторых получить в лице русских переселенцев социальную опору для проведения колониальной политики. Независимо от реакционных колонизаторских целей, которые преследовало царское правительство, в целом политика царизма имела прогрессивное значение. Русские крестьяне - переселенцы принесли с собой на новые земли более совершенную сельскохозяйственную технику, знакомили население с более эффективными способами обработки земли.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Первая русская революция в 1917 году оказала огромное влияние на рост революционного сознания трудящихся Таджикистана, способствовала сближению народных масс с передовым рабочим классом в борьбе против феодального деспотизма и колониального гнета. Большую роль в распространении революционных идей в Таджикистане играли русские рабочие, а также активное участие в создании деятельности местных трудящихся принимали рабочие, которые прошли в России серьезную школу революционной борьбы. Такие как Джура Закиров и Абдукадыр Рахимбаев, которые были одними из руководителей революционного движения в Северном Таджикистане, до возвращения в Ходжент были депутатами рабочего совета г. Бердянска. Хайдар Усманов являлся участником марксистского кружка в Харькове, за что был выслан царскими властями в Курскую губернию. Большевики с помощью передовых рабочих сплачивали местных трудящихся в единый революционный фронт с русскими рабочими и крестьянами и смогли установить советскую власть в Таджикистане.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции ос­новная масса узбекского народа, жившая в Туркестане, вступила на путь социалистического развития. В дальнейшем, после победы в 1920 г. на­родной революции в Бухаре и Хиве, в социалистическое строительство включилась и остальная часть узбекского населения Средней Азии. Осу­ществление ленинской национальной политики привело к глубочайшим социалистическим преобразованиям экономики и культуры Узбекистана, сопровождавшимся коренными изменениями социально-политического и морального облика узбекского народа. Под эгидой Советской власти по­степенно завершался процесс консолидации узбекской социалистической нации.

Условия, в которых происходили изменения социального облика наро­дов Туркестана, только что сбросивших ярмо колониального гнета рос­сийского военно-феодального империализма, отличались большой слож­ностью. Здесь на обширной территории Бухарского и Хивинского ханств вплоть до 1920 г. еще держалась власть феодальных деспотов, а до земель­но-водной реформы 1926 г. сохранялись поместья крупных феодалов, ко­торые в центральных районах были ликвидированы непосредственно пос­ле Октябрьской революции. Основную массу городского населения составляли кустари-ремеслен­ники, торговцы всяких категорий, рабочих же было незначительное мень­шинство. Состав городского населения, следовательно, в основном был мелкобуржуазным.

Тем не менее в обстановке острой классовой борьбы уже в годы рево­люции и гражданской войны, под влиянием Коммунистической партии, развивалась политическая активность трудящегося узбекского населения.

III съезд Советов Туркестана, проходивший в ноябре 1917 г., постано­вил объединить существующие Советы трудящихся мусульман с городски­ми и областными Советами рабочих и солдатских депутатов, а там где их нет, немедленно приступить к их созданию. Разгром в феврале 1918 г. контрреволюционного буржуазно-националистического «правительства» Кокандской автономии, претендовавшего на власть в Туркестане, явился важнейшим фактором в росте политической сознательности местных тру­дящихся. С этого времени государственная власть в Туркестане полностью перешла в руки Советов рабочих, солдатских и дехканских депу­татов.

Уже летом 1918 г., ко времени созыва I съезда Коммунистической пар­тии Туркестана (КПТ), в старом городе Ташкенте существовала небольшая партийная организация местных коммунистов. Ко времени II съезда КПТ, осенью 1918 г., в Ташкенте из 2 тыс. членов партии 900 было из местных национальностей, а в Коканде из 750 коммунистов 250 было из местных национальностей.

Началась полоса массового вступления трудящихся в ряды Коммуни­стической партии.

В 1924 г. из общего числа 16 289 членов и кандидатов КПТ 10 110 были узбеками и представителями других местных национальностей.

Важную роль в росте политической активности дехкан сыграла орга­низация «Кошчи» - союз дехкан-бедняков. В течение 1920-1925 гг. союзы «Кошчи» действовали как массовые организации трудящихся на селе, занимаясь всеми насущными вопросами переустройства жизни тру­дового крестьянства. В 1921 г. в союзе «Кошчи» было 90 тыс. человек, ко­торые объединялись в 6 тыс. кишлачных союзов. В дальнейшем число членов союза «Кошчи» непрерывно росло и в 1924 г. превысило уже 260 тыс.

Развивалось среди дехкан кооперативное движение. В 1924 г. в Узбе­кистане существовало более 500 различных крестьянских кооперативных товариществ, в которых было объединено 142 тыс. хозяйств. Создание ко­оперативов было крупным шагом вперед на пути к социализму.

Еще быстрее активизировалось городское население. В 1924 г. в горо­дах 73,4% рабочих и служащих были охвачены профсоюзами, ставшими массовой организацией городских трудящихся и интеллигенции.

Одним из показателей успехов КПТ и органов Советской власти в по­вышении политической активности местных трудящихся служило широкое участие их в работе съездов Советов и исполкомов Советов. Среди 356 де­легатов XII съезда Советов Туркестана, проходившего в 1923 г., было 255 представителей местных национальностей, в том числе 118 узбеков. Из 168 членов и кандидатов ТуркЦИКа 108 принадлежали к местным на­циональностям.

В городах Туркестана стали функционировать специализированные школы и курсы по подготовке и переподготовке советских, партийных у хозяйственных и судебных работников. Был создан Среднеазиатский ком­мунистический университет, в котором обучалось много узбеков. В Таш­кенте, Коканде, Самарканде работали советско-партийные школы.

Таким образом в период существования Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики Коммунистическая партия при- влекла местных трудящихся к участию в политической жизни страны, развила их политическую активность, подняла культуру, способствовала сплочению трудовых крестьян в массовые общественные организации, поддерживала среди них кооперативное движение.

В то же время трудящиеся Бухарской и Хорезмской Народных Совет­ских Республик, укрепляя под руководством Коммунистической партии советский строй, подготовили почву для перехода этих республик к строи­тельству социализма.

Уже в первые годы социалистического строительства были проведены государственные мероприятия, способствовавшие воссоединению раз­розненных частей узбекского народа и сложению одного из важных эле­ментов нации - территориальной общности. В этом деле особенно важ­ное значение имело национально-государственное размежевание Средней Азии и образование Узбекской ССР.

Узбекское население накануне национального размежевания имелось в Туркестанской АССР (2 389 940 человек), в Бухарской Народной Со­ветской Республике (975 565 человек) и в Хорезмской Народной Совет­ской Республике (391 800 человек). При такой расчлененности развитие культуры узбекского народа, в особенности языка, было затруднено.

В результате национального размежевания к Узбекской ССР ото­шла территория размером в 17 071 600 га.

Из 3 757 309 узбеков, расселенных на территории Туркестана, Буха­ры и Хорезма, только 10% вошли в состав других республик и автоном­ных областей; 90% узбеков объединились в единую социалистическую рес­публику. По материалам переписи 1926 г., население Узбекской ССР со­ставило 4 445 726 человек. Таким образом, узбеки составляли около 75% всего населения республики.

Объединение в результате образования Узбекской ССР всех основных территорий, населенных узбеками, было политическим актом, способ­ствовавшим сложению общности экономической жизни, единого язы­ка, ускорению развития национальной по форме, социалистической по содержанию культуры. Результатом этого явилось этническое сплочение узбеков.

В периоды социалистической индустриализации страны и коллекти­визации сельского хозяйства осуществлялась социалистическая рекон­струкция народного хозяйства Узбекистана.

Значение промышленного развития в условиях Узбекистана, являв­шегося прежде страной крестьянской, было огромно. Именно социалисти­ческая промышленность должна была стать базой для сплочения крестьян­ских масс вокруг рабочего класса. Она была призвана обеспечить крестьян­ство всеми необходимыми средствами производства для перестройки сельского хозяйства. Она являлась кузницей кадров промышленных ра­бочих - носителей социалистической идеологии.

В Узбекистане промышленность приходилось создавать заново. Пер­вый и второй пятилетние планы развития народного хозяйстваУзбекистана были подчинены этой"задаче. Основные фонды всей промышленности Уз­бекистана возросли за первую пятилетку с 70 до 245 млн. руб.- на 346 % т а валовая продукция - на 288 %; стоимость ее достигала в 1932 г. 627 млн. руб. При этом благодаря капитальным вложениям Союзного правитель­ства темпы роста промышленности республики значительно опережали темпы роста промышленности СССР. Так, за первую пятилетку промыш­ленное производство по СССР в целом выросло на 118%, а по Узбекской ССР-на 188% Ч

Численность рабочих в крупной промышленности Узбекской ССР по сравнению с 1913 г. возросла в 1932 г. на 424%, а к концу второй пяти­летки, в 1937 г.,- на 609% . Это было результатом создания промышлен­ных очагов и развития всех отраслей советского социалистического хо­зяйства в городах и кишлаках. Рабочий класс из самого малочисленно­го слоя в составе населения Узбекской ССР превратился в самый мощный, организованный и руководящий класс.

В период 1926 - 1929 гг. в Узбекистане проводилась земельно-вод­ная реформа, сопровождавшаяся ликвидацией крупного землевладения; стали быстро расти колхозы, совхозы и МТС. Земельно-водная рефор­ма ликвидировала остатки докапиталистических - феодальных и патриар­хально-феодальных - отношений в кишлаке. Проводилась она разновре­менно, в зависимости от степени подготовленности к ней различных райо­нов Узбекистана.

В результате проведения реформы в Ферганской, Самаркандской и Ташкентской областях были ликвидированы крупные феодально-байские хозяйства. Хотя количество их было сравнительно незначительным, но в них были сосредоточены обширные и лучшие по качеству массивы земель.

Реформа значительно ограничивала хозяйства кулаков, баев и торгов­цев, сочетавших ведение сельского хозяйства с торговлей. В результа­те сокращения земельных участков кулаков и баев они в известной ме­ре лишились средств для закабаления безземельных и малоземельных крестьян.

Всего в результате ликвидации феодально-ростовщических хозяйств и урезки земли кулаков, баев и духовенства в этих областях было изъято и роздано безземельным и малоземельным крестьянам 248 046 десятин земли. Кроме того, крестьяне получили еще значительные участки земель нового орошения. Было землеустроено 65 979 хозяйств бывших чайри- керов, батраков и малоземельных дехкан .

В 1926-1927 гг. реформа была проведена в Зеравшанской области, причем было ликвидировано около 100 крупных поместий чиновников бухарского эмира и свыше 700 хозяйств крупных торговцев. Завершение земельно-водной реформы в Кашка-Дарьинской, Сурхан-Дарьинской и Хорезмской областях происходило уже в период развития колхозного движения. В 1937 г. в колхозы было объединено 95,5% всех крестьян­ских хозяйств Узбекистана, которые засевали 99,4% всех посев­ных площадей . Вторая пятилетка была периодом завершения коллек­тивизации.

Переход мелких крестьянских хозяйств в русло социалистического развития стал одним из главных факторов дальнейшего преобразования экономики республики и социального облика узбекского народа.

Параллельно с коллективизацией крестьян продолжалось коопериро­вание кустарей. В условиях Узбекистана кооперирование кустарей имело немаловажное значение, так как последние, как отмечалось, представляли значительную массу городского населения. Часть из них перешла на работу в промышленные предприятия, но большинство продолжало преж­ние занятия.

Важным мероприятием, проведенным Коммунистической партией в этот период во всех республиках Средней Азии, в том числе и в Узбеки­стане, было раскрепощение женщин местных национальностей.

Коммунистическая партия Узбекистана расценивала работу среди жен­щин как один из основных участков партийной работы. В партийных ап­паратах районов, округов и ЦК были созданы женотделы, которые вели разностороннюю работу, направленную на улучшение положения работ­ниц и крестьянок: начиная от организации обучения женщин и кончая созданием детских учреждений - яслей, детсадов и т. д.

В короткий срок узбечки заняли значительное место в партийных, советских, хозяйственных органах, а затем и в научно-исследовательских учреждениях.

За годы первой и второй пятилеток в Узбекистане были разрешены пер­воочередные задачи национальной политики Коммунистической партии, обеспечившие переход трудящихся масс узбекского народа к социализму, минуя капиталистическую стадию развития. Под руководством партии, при помощи союзного правительства и передовых братских народов Со­ветской страны, узбекский народ не только обрел свою национальную го­сударственность, но за короткий исторический срок преодолел унаследо­ванную от старого строя экономическую и культурную отсталость, со­здал и развил промышленность, преобразовал сельское хозяйство на со­циалистической основе, осуществил культурную революцию. Из отсталой национальной окраины царской России Узбекистан превратился в высо­коразвитую индустриально-колхозную республику.

14 февраля 1937 г. Чрезвычайный 6-й съезд Советов Узбекистана при­нял новую Конституцию Узбекской ССР, составленную на основе Кон­ституции СССР 1936 г. Вместе со всеми народами советской страны узбек­ский народ достиг победы социалистического строя.

Узбеки стали социалистической нацией, т. е. нацией, свободной от внутреннего социального и классового антагонизма, свободной от эксплуа­тации и угнетения. Основой экономической жизни узбекской социалисти­ческой нации является социалистический уклад хозяйства, основой духовной жизни - социалистическая идеология рабочего класса.

Подлинный интернационализм, нерушимая дружба народов, братство и взаимопомощь определяют взаимоотношения узбеков с другими нациями и народностями.

В период социализма узбекская социалистическая нация достигла не­виданных успехов в развитии экономической и культурной жизни. Всту­пив на путь строительства коммунистического общества, она стала одной из передовых наций мира. За краткий срок, в три-четыре десятилетия, узбекский народ шагнул от вековой отсталости к величайшему прогрессу. В особенности быстро развивалась экономика Узбекистана в течение по­следнего десятилетия. Капитальные вложения в народное хозяйство рес­публики за период между XX и XXII съездами КПСС равны капитальным вложениям за все предыдущие годы Советской власти г. В Узбекистане сейчас свыше 7 тыс. промышленных предприятий, в числе которых 1300 крупных современных фабрик и заводов, оборудованных новейшими ма­шинами и станками; уровень развития промышленности республики не­сравнимо выше, чем, например, в Пакистане, где населения в 10 раз боль­ше, однако имеется лишь немногим более 2500 промышленных предприятий, причем только 150 из них фабрично-заводского, а остальные - кустар­ного типа.

В сельском хозяйстве республики, представленном сотнями сельхоз­артелей и совхозов, значительная часть работ выполняется машинами.

О том, как далеко ушел Узбекистан по уровню механизации сельского хозяйства по сравнению с зарубежными странами Востока, говорят та­кие цифры: в Узбекистане один трактор приходится примерно на 50 га посева, а в Пакистане - на 8 тыс., в Индии - на 12 тыс., в Иране - на 17 тыс. га.

Еще более ярко свидетельствуют о расцвете Советского Узбекистана данные, характеризующие развитие его культуры. По числу студентов на каждые 10 тыс. населения республика обогнала почти в 3 раза Францию, в 8 раз Турцию и почти в 17 раз Иран. Соответственное сравнение числен­ности учащихся школ ставит Узбекистан впереди современной Англии, Франции, ФРГ, Италии и других европейских стран. Два университета, свыше 30 высших учебных заведений, крупная Академия наук, объединяю­щая 25 научно-исследовательских институтов, 10 тыс. ученых, в том чис­ле сотни докторов и кандидатов наук из числа узбеков и других местных национальностей,- все эти культурные достижения поражают людей самых различных политических убеждений, побывавших в составе за­рубежных делегаций в Узбекистане. Секретарь Алжирской ассоциации друзей Советского Союза заявил на пресс-конференции после поездки в Узбекистан: «В Алжире около миллиона детей не ходят в школу. Их родной язык считается языком иностранным. Вот почему на меня такое сильное впечатление произвело посещение одной из ташкентских школ, где узбекские дети учатся читать и писать на своем родном языке. Вот почему на меня произвел также сильное впечатление лозунг в стенной газете этой школы: «Ни одного ребенка вне стен школы!»»

Пример Узбекистана, как и других республик нашей страны, разобла­чает реакционные бредни о неспособности колониальных народов к само­стоятельному развитию, опровергает злонамеренную клевету зарубежных писак, извращающих смысл ленинской национальной политики, пытаю­щихся отрицать ее успехи и поколебать симпатии миллионов простых лю­дей всего мира к Советской стране. Чрезвычайно интересны в этой связи впечатления генерального секретаря цейлонской Ассоциации азиатско- африканской солидарности, доктора Кроссетте Тамбиаха, издавшего пос­ле поездки в СССР в 1959 г. брошюру «Узбекистан - бывшая царская ко­лония». Автор пишет: «Я страстно желал осмыслить и понять для самого се­бя, возможно ли для европейцев и азиатов, народов различных культур, религий и языков, действительно жить, как равные и друзья. Единствен­ным господствующим впечатлением, с которым я покидал Узбекистан, бы­ло то, что узбеки являются хозяевами в своей собственной стране и что русские, которые живут и работают здесь - их равноправные товарищи в решении великой задачи построения нового общества в Средней Азии» .

Так дружба народов СССР, их сплоченность и единство, социалистичес­кий интернационализм не менее чем грандиозный рост экономики и культуры убеждают народы зарубежных стран в преимуществах социалистического строя, в мудрости ленинской национальной политики Коммунистической партии.

Дорогие учащиеся!
Получив базовое школьное образование, вы поступили учиться в академический лицей или профессиональный колледж. В школе вы познакомились с историей нашей Родины с древнейших времен до 1917 года. Настоящий учебник посвящен изучению истории Узбекистана советского периода. Советский период является самый сложный и противоречивый в истории нашей Родины периодом тяжелых потерь, трагических событий, а также героической борьбы за свободу и независимость края, периодом побед и поражений, самоотверженного труда нашего народа.

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ТУРКЕСТАНЕ В 1917 ГОДУ.
Вековая мечта народа Туркестана.
Царская Россия, превратив Туркестан в свою колонию, установила на этой территории систему управления, основанную на насилии. С этого времени местное население потеряло свою независимость. Даже последний генерал-губернатор Туркестана А. Куропаткин, признавая это, говорил: «Мы обуздали местное население и в течение 50 лет держали в стороне от школ и русской жизни». Однако одаренный и гордый узбекский народ никогда не падал духом, героически боролся за национальную независимость и свободу.

Такие героические личности, как Томарис, Ширак, Спи-тамен, Муканна, Джалалиддин Мангубсрды, Темур Малик, Шейх Нажмиддин Кубро, Махмуд Тараби, Мавлан заде, Абу-бакр Казани, Амир Темур, Пулатхан, Мухаммад Ишан (Дук-чи Ишан), Намазбатыр Пиримкулов, заняли достойное место в истории нашей страны. Героически проявив себя в борьбе за светлое будущее, они положили свою жизнь на алтарь свободы и стали живым примером для нашего народа в самые тяжелые времена. Как справедливо сказал один из народных борцов за национальную независимость и свободу, известный просветитель А. Фитрат, ставший жертвой репрессий, «Родина - это место поклонения».

Справедливые слова руководителя нашей страны И. Каримова еще раз убеждают в том, что наши предки остались до конца преданными идее независимости и свободы:
Мы должны унаследовать от предков их умение защищать независимость и славу Узбекистана и должны быть всегда готовы к ее защите.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Установление советской власти в Туркестане. Освободительное движение за независимость
§ 1. Социально-политические изменения в Туркестане в 1917 году
§ 2. Установление советского режима в Туркестане. Борьба за народную власть. Туркестанская автономия
§ 3. Укрепление советского режима в Туркестане. Создание ТАССР
§ 4. Движение за независимость в Туркестане
§ 5. Активизация демократического движения в Хорезме и Бухаре. Создание ХНСР и БНСР
Глава II. Узбекистан в 1920-1930-х годах
§ 6.Вопросы национальной политики и государственного строительства
§ 7. Экономическая политика. Земельно-водная реформа. Политика индустриализации и ее колониальная сущность
§ 8. Коллективизация сельского хозяйства и ее последствия
§ 9. Проведение культурно-просветительской политики в Узбекистане: содержание и значение
§ 10. Политика репрессий, ее суть и последствия
Глава III. Узбекистан в период Второй мировой войны (1939-1945 гг.)
§ 11. Участие Узбекистана в войне. Всеобщая мобилизация
§ 12. Промышленность и сельское хозяйство Узбекистана на службе фронту
§ 13. Наука, образование и культура в годы войны. Гуманитарная помощь Узбекистана братским народам
§ 14. Вклад узбекистанцев в разгром фашизма
Глава IV. Социально-политическая, экономическая и культурная жизнь Узбекистана в 1946-1990 годы
§ 15. Восстановление народного хозяйства. Усиление администрирования. Новый этап репрессий интеллигенции
§ 16. Одностороннее развитие экономики в 1950-1990 годах
§ 17. Сельское хозяйство Узбекистана в 1950-1990 годах. Последствия монокультуры хлопчатника
§ 18. Социально-экономическая жизнь Узбекистана. Возникновение кризисной ситуации
§ 19. Засилье идеологии в культурной и духовной жизни
§ 20. Политика «перестройки» и ее крах. Узбекистан на пути к независимости
Заключение
Хронология важнейших событий в истории Узбекистана.

Бесплатно скачать электронную книгу в удобном формате, смотреть и читать:
Скачать книгу История Узбекистана (1917-1991 годы), Усманов К., Садиков М., 2011 - fileskachat.com, быстрое и бесплатное скачивание.

Скачать pdf
Ниже можно купить эту книгу по лучшей цене со скидкой с доставкой по всей России.